Джон замолкает, сжимая ручку, глядя куда-то в пол. Блокнот закрыт, лежит на коленях, забытый и ненужный. Такое облегчение для Шерлока.
- Вы любили его, Джон? – спрашивает осторожно, не будучи уверенным, что вопрос допустим в рамках их едва установившихся отношений.
Джон пожимает плечами:
- Наверное, да. Хотя о том времени сейчас вспоминать стыдно. Переоценка поведения прошла как-то незаметно. Да и сам я, собственно, моногамен, в отличие от Кларка. Думаю, мы не были бы счастливы в итоге и рано или поздно расстались, - Шерлок удовлетворенно кивает. – На самом деле я жалею о подобной откровенности, - говорит расстроенно Джон, в задумчивости крутя в пальцах ручку и так и не поднимая глаз на Шерлока: - Сегодня мы перешли условную границу доктор-пациент.
- Вы забываете, что я не претендую на роль вашего пациента, - возражает Шерлок удовлетворенно, пытаясь разложить на составляющие то, что ощущает после рассказа Джона – боль, сочувствие, ревность…
- Но я претендую на роль вашего доктора, - печально возражает тот.
В комнате становится душно.
- Вы не будете против, если я окно приоткрою? – интересуется Шерлок.
- Да, конечно, - кивает Джон.
Шерлок поднимается, направляясь к окну, поворачивает ручку и тянет на себя, бросая любопытный взгляд на собственные окна, а затем пространство вокруг истончается и меркнет.
- Как вы себя чувствуете, мистер Холмс? – голос Сары приводит его в чувства.
Шерлок открывает глаза и оглядывается. Он полулежит в собственном кресле. Окно распахнуто, ворот рубашки расстегнут. Лицо Сары обеспокоенное, в руках она держит стакан с водой и ватку с нашатырем. Кресло Джона пустует.
- Что со мной? – спрашивает Шерлок, отодвигая настойчиво протягиваемую ватку с острым запахом. – Что случилось?
- Вы потеряли сознание, - терпеливо объясняет Сара. – У вас случалось подобное раньше? Вы завтракали сегодня? Не страдаете какими-нибудь припадками?
Шерлок отрицательно качает головой, берет стакан с водой и выпивает ровно половину. Он отлично себя чувствует, анализируя произошедшее. Данных определенно не хватает.
- А где Джон? – в душе волной поднимается беспокойство.
– Он у себя, расстроен, - поясняет Сара, морщась, словно говорить об этом ей неприятно. - Сильно разнервничался, когда вы потеряли сознание. Вы долго не приходили в себя, - Шерлок автоматически бросает взгляд на часы на журнальном столике, запоминая время. - Я провожу вас до дома и рекомендую вызвать лечащего врача. И обязательно поешьте. Голодные обмороки до добра не доводят.
От услуг Сары он не отказывается, потому что хочет как можно скорее оказаться дома, чтобы осмыслить случившееся. Пересекая Бейкер-стрит, Сара лишь изумленно моргает – она явно не ожидала, что их соседство столь близкое. Впрочем, профессионализм позволяет ей промолчать и ничем вслух своего изумления не выдать. Остановившись перед дверью с надписью «221 Б», Шерлок вежливо кивает ей:
- Спасибо и простите за причиненные хлопоты.
- Не забудьте про следующий сеанс во вторник, - напоминает она профессионально, - до свидания.
Скользнув по ней равнодушным взглядом, Шерлок даже не догадывается, что видит Сару живой в последний раз.
========== Глава 5. Несостоявшийся сеанс. ==========
Медленно поднимаясь по лестнице к себе, Шерлок размышляет о произошедшем только что обмороке. Да, голодные обмороки с ним случались, когда он чрезмерно увлекался расследованием и забывал о пище, но сейчас этого просто не могло быть. Он давно уже ведет размеренный сытый образ жизни из-за того, что не выходит из дома. Миссис Хадсон с ее заботой просто не позволяет голодать. Конечно, причиной потери сознания может быть что угодно, и об этом следует подумать. Однако, на самом деле Шерлока беспокоит время, которое показывали часы в терапевтической комнате, когда он очнулся. Он входит в гостиную, закрывает дверь и сосредоточенно смотрит на настенные часы миссис Хадсон, воссоздавая недавнее прошлое, картинку, запечатленную в голове. Наконец Шерлок удовлетворенно кивает, приходя к определенному выводу. Что бы ни случилось с ним, это стоит отдельного разговора с Джоном, к которому Шерлок пока не готов. Еще одного разговора. Следующий сеанс только во вторник. Он падает в кресло, придвинутое к окну. Не для того, чтобы наблюдать за Джоном (он даже шторы задергивает, чтобы не смущать своего доктора), просто в этом месте Шерлок чувствует себя комфортно. Он складывает руки в молитвенном жесте и касается губ, размышляя. Почему разговор с Джоном так задел его? Он никогда не замечал за собой склонности к сочувствию или интереса к сексуальным девиациям подростков. Почему же рассказ Джона вызывает такую бурю эмоций, теснящихся в груди? Откуда это стремление понять, утешить? С Джоном все не так, как с другими людьми: он интересен, как никто, он приятен, хотя Шерлок не может сказать этого даже о самых близких людях вроде Майкрофта и миссис Хадсон. Шерлок вновь и вновь воспроизводит в голове рассказ Джона и не понимает, в чем источник столь сильного неприятия Кларка из его студенческого прошлого, раздражения к неразборчивой беспутной сестрице. Почему глупая гулящая Бекки кажется Шерлоку исчадием ада? Что это за чувство жжет сердце, причиняя такую боль? Из достоверных источников известно, что сердца у Шерлока нет. Тогда откуда же ноющий дискомфорт слева, стоит представить юного Джона в чьих-либо объятиях? Некоторое время Шерлок вычисляет возможную судьбу Бекки, чтобы успокоиться – почти наверняка она закончила жизнь на панели или удрала с дальнобойщиком, забеременев от него, превратилась в толстую неряху и вряд ли когда-нибудь сможет привлечь к себе внимание Джона. С сестрой Гарриет даже напрягаться не приходится, эта женщина с многочисленными комплексами и проблемами хорошо известна, чтобы переживать из-за нее. А вот Кларк мог бы составить конкуренцию, окажись жив. Надо еще разобраться, действительно ли он мертв. В практике Шерлока бывали случаи, когда люди, числившиеся умершими, неожиданно оказывались живее всех живых. Тут Шерлок внезапно осознает, что думает о Кларке как о конкуренте, но это – нонсенс. Шерлок не заинтересован в отношениях со времен Себастьяна. Проклятый личный интерес – все же влечение - прав Майкрофт? Даже подсознание упорно выдает фрейдистские оговорки, путая и смущая разум Шерлока. Все дело в Джоне, его невероятном обаянии и теплоте. Он совершенно абсолютно категорически не похож на психотерапевтов, которых Шерлок повидал на своем веку предостаточно. Он все делает не так, как они: не смотрит на пациента фальшивым сочувственным взглядом (он вообще не смотрит на Шерлока), не разговаривает вкрадчиво и в то же время менторски, подспудно демонстрируя собственное превосходство. Он еще ни разу не применил в отношении Шерлока ни одной из психотерапевтических методик, уважая и принимая желание последнего не быть пациентом. Он ведет себя как друг, а не как врач, хоть и подчеркивает намерение быть полезным в этом качестве. Он ненавязчив и открыт, неравнодушен и заинтересован. Шерлок чувствует, что ниточка, протянувшаяся между ними, после обмена воспоминаниями уплотнилась даже не до состояния нейлонового шнура, а скорее превратилась в толстый и прочный канат. Они уже связаны между собой, и Шерлоку остается лишь гадать, в чем природа этой связи. Сексуальное влечение он отметает как вещь для себя неприемлемую, которой избегает его собственное подсознание, основывающееся на прошлом болезненном опыте, но альтернативы предложить не может. Каким еще может быть влечение, если не сексуальным? У Шерлока не было опыта дружбы, чтобы наложить хотя бы такие рамки на то, что происходит между ними. Но что-то определенно происходит, и Шерлок непременно желает дать этому имя. Терминологический кризис затягивается до глубокой ночи.