Одри Тиммонз, блеклая шатенка, смотрит на Шерлока с фотографии, сухо поджав губы. Шерлок буквально слышит кошачий запах, исходящий от нее, но это, конечно, иллюзия. Одри родилась в семье алкоголички и торгового агента, которые довольно быстро разошлись. Мать не выходила из запоев, а девочка была предоставлена себе – по крайней мере, понятно, что дефект характера, в данном случае, следствие воспитания – отсутствие тепла и материнской заботы в детстве. В поле зрения психиатра Одри попадает после декомпенсации (суицидальная попытка во время депрессии) и выписывается с диагнозом шизоидной психопатии. Закончив школу, способная Одри находит свое призвание в айти-области, выполняя тестирование сайтов для разработчиков. Живет одна, держит в квартире семь кошек, ни с кем не общается. Периодически соседи жалуются на нее из-за того количества кошек, которое она содержит. Но в целом, общественный порядок она не нарушает, и потому применить силовые методы в ее адрес полиция не может. К Джону Одри попадает по направлению от психиатра. Их сеансы довольно бессмысленны, по крайней мере социализированней Одри после них не становится. Но, по крайней мере, она иногда общается с Джоном, и это можно считать победой. Предположение о благотворительном характере взаимодействия Джона и Одри подтверждаются. Шерлок качает головой, поражаясь широте Джона, его сочувствию, щедрости и доброте. Будучи сам не вполне здоровым, тем не менее он находит в себе силы и желание помогать другим. Разве может такой человек оказаться убийцей? Шерлок стряхивает с себя мысли, понимая, что они преждевременны. Он листает страницы выписки Одри из психиатрической лечебницы, рекомендации, заключение психолога. Могла бы Одри быть убийцей? Не способная проявлять эмоции, холодная и расчетливая, увлеченная лишь своими кошками и коллекционированием птичьих перьев (довольно странное хобби), Одри не из тех, кто может выйти из себя и исполосовать лицо жертвы ножом. Она, скорее, будет действовать четко и методично. Определенно, нет. Шерлок берет в руки последний лист бумаги, на котором от руки написан план доктора Ватсона по проведению сеанса групповой психотерапии, а ниже перечисляются его участники, в числе коих значатся Одри Тиммонз и Мэри Морстен. Еще одно совпадение? В сущности, ничего в этом удивительного нет. Мэри была пациенткой Джона. Одри уже семь лет его пациентка. Вполне возможно, что четыре года назад они пересеклись на сеансе групповой психотерапии. Это нормально. Но в то же время это еще одна ниточка, связывающая Джона, Мэри и Одри. Шерлок задумчиво откладывает папку в сторону, складывая пальцы домиком. Одри знала Мэри, Одри знала Сару, значит, Одри нужна Шерлоку, чтобы понять, что она из себя представляет. Шерлоку нужно видеть – сухие строчки справок и донесений не дают полного представления. Нужна личная встреча. И как это устроить, он не знает. То, что Джон и в этом откажет, Шерлок не сомневается. Рассчитывать на случайную встречу после сеанса глупо. Джон назначает время таким образом, чтобы пациенты друг с другом не встречались. Хотя… Почему бы им не встретиться? Шерлок косится на папку с «компроматом» на Одри Тиммонз. Ведь он только что прочитал, что Одри и Мэри встречались на групповой психотерапии, проводимой Джоном. Так почему бы в этот раз просто не свести вместе всех пациентов Джона под этим благовидным предлогом? Присутствие Шерлока в данном случае будет вполне уместным, ведь он тоже пациент Джона, разве не так? Шерлок не видит поводов, чтобы Джон отказал ему в этой маленькой просьбе. В конце концов, Шерлоку нужна помощь, и Джон должен помочь. Рука сама тянется за телефоном, а другая уже нащупывает на полу оптику.
Джон все еще сидит в своей психотерапевтической комнате, музыка давно уже не слышна. Из-за сумерек, опустившихся на город, Шерлок видит только его силуэт, скрючившийся в кресле. Почему он все еще в этой проклятой комнате? Что там любит повторять Салли Донован – убийцу всегда тянет на место преступления? В трубке слышатся длинные гудки, Джон поднимается и выходит из комнаты, вскоре отвечая Шерлоку:
- Слушаю, - голос усталый и какой-то неживой.
- Почему ты все еще там? – требовательно интересуется Шерлок.
- Отвали, - вяло отвечает Джон, - где хочу, там и сижу.
Шерлок молчит, вслушиваясь в дыхание Джона, пытаясь понять по тишине в трубке истинную причину.
- Мне больше не нужны твои записи, - сообщает он, - получил сведенья из другого источника, - Джон молчит, не проявляя любопытства. – Скажи, а ты знал, что Делайла Келли встречалась с Мэри? В романтическом плане. Вы с ней на тот момент уже были вместе, - Шерлок пытается скрыть прозвучавшее злорадство, которое выдает его заинтересованность с головой.
- Это неправда! – возмущается Джон. – Зачем ты наговариваешь на Мэри? У нее не было связей с женщинами, она была честной, искренней и доброй! – пылко заступается он за погибшую невесту. – Как ты можешь быть таким жестоким? Или это провокация? Хочешь чего-то от меня добиться? Я не понимаю твоих игр, Шерлок. Ты не имеешь права порочить ее имя…
Шерлок отставляет подальше от уха трубку, чтобы не слышать громких пузырящихся эмоциями слов. Кажется, Джон искренен в своем негодовании, и насчет маленькой провокации угадал. Как теперь вывернуть к просьбе на счет сеанса групповой психотерапии? Разговор прерывает Джон, просто бросивший трубку. Кажется, Шерлок не вполне учел его взвинченность после убийства Сары. Он снова набирает номер Джона, но тот не берет трубку. Шерлок видит, как дверь в комнату открывается, входит Джон, решительно направляясь к окну. Он приникает к стеклу, прижав к нему лоб и ладони по обе стороны от лица. Шерлок жалеет, что у него в руках не прибор ночного видения. Впрочем, выражение лица он увидеть не поможет. Бросив в кресло телефон и оптику, он сам поднимается и приникает к стеклу в точно такой же позе, зеркаля Джона. Они стоят напротив друг друга, и широкая Бейкер-стрит разделяет их, словно река, на два берега. Шерлоку хочется протянуть руку и дотянуться до Джона, но пальцы ощущают лишь холод равнодушного стекла. Шерлоку многое нужно сказать Джону, дать понять, что происходит в его беспокойном сердце. Он не знает, почему отмирает и берет скрипку. Он не знает, что будет играть, когда взмахивает смычком. Мятежная мелодия сонаты Элгара срывается со струн, уплывая от Шерлока к Джону, прокладывая мостик между ними, натягивая канат, связывающий их друг с другом. Джон опускается на подоконник, замирая, и Шерлок внезапно понимает, чего ждал тот в этой проклятой комнате, почему не уходил. Его, Шерлока, ждал, скрипки и музыки ждал. Возможно, подсознательно, возможно, не сознаваясь самому себе в этом. Шерлок играет для Джона, а Джон слушает, вдыхая вечернюю прохладу Лондона, которую они делят на двоих, так же как и сонату Элгара, и эти редкие мгновения взаимопонимания без слов. Шерлок играет для Джона, хотя никогда ни для кого раньше не играл, и это чудесно играть для него. В душе разливается ликование и восторг, Шерлок знает, что не одинок. Удивительно, что из всех людей, встреченных в жизни, именно Джон становится важным. Что в нем такого, что делает его особенным? Из-за чего вообще возник этот глупый личный интерес? Шерлок всматривается в светлый силуэт Джона и не находит ответа. Сердце и душа – тонкая материя, не поддающаяся логике и строгому анализу. И это должно бесить Шерлока, выводить из себя, но он, напротив, счастлив. Он счастлив здесь и сейчас играть для Джона, несмотря на то, что несколько минут назад они, похоже, поссорились. Шерлок знает, что это не всерьез, и уже утром он сможет позвонить Джону и попросить о помощи в расследовании. И Джон согласится, сделает все так, как нужно Шерлоку. Шерлок знаком с Джоном не так давно, но отчего-то кажется, что они знают друг друга всю жизнь, и это приятное ощущение. Джон уходит из комнаты только тогда, когда скрипка Шерлока смолкает, и Шерлок торжествующе улыбается, как когда он оказывается прав.