Лестрейд кивает, хватаясь за телефон, но Шерлок останавливает его руку, со значением глядя ему в глаза:
- Так мы договорились? Два дня, Грэг, - напоминает он, - всего лишь два дня.
- Как только Диммок найдет дело… - начинает Лестрейд, но Шерлок его прерывает:
- Звони уже.
- Это же была не твоя информация, - в отчаянии произносит Лестрейд.
- Это НАША информация, - неожиданно вмешивается в разговор Джон, и Лестрейд машет рукой.
- Хорошо, два дня…
Он выходит на лестничную площадку, чтобы переговорить со своими людьми, и Шерлок с Джоном остаются одни. Шерлок перестает мерить холл ногами и опять садится рядом с Джоном.
- Ты полон секретов, Джон Ватсон, - произносит он тихо, касаясь плечом плеча Джона.
Тот молчит, устало навалившись на Шерлока, отчего в груди разливается тепло и нежность – незнакомые ранее чувства.
- В каких вы отношениях состоите с мистером Холмсом? – интересуется Донован (это большая удача, что показания с них снимают в присутствии друг друга).
Они отвечают одновременно:
- Он мой пациент.
- Мы друзья.
Шерлок морщится, словно от боли – услышать свой столь незначительный статус из уст Джона неприятно. Это как окунуться в прошлое, когда он был никем, порочным испорченным мальчишкой, которого можно было только использовать для удовлетворения собственной похоти. Кончики пальцев начинают холодеть, когда теплая рука Джона чуть неуверенно накрывает его.
- И еще мы друзья, - произносит он мягко, но твердо, и Шерлок улыбается.
Донован смотрит на их соединенные руки в шоке, который сменяется гримасой отвращения.
- Так и знала, что ты гей, - выплевывает она, глядя на Шерлока с презрением. – Отвратительно! Псих, да еще и голубой…
Шерлок меняется в лице. На него с внезапной очевидностью обрушивается прошлое с обидными насмешками, тычками, подзатыльниками и ощущением собственной ущербности. Он опять тот самый нескладный юноша, сгорающий от переизбытка гормонов, мечтающий о любви, которого использовали и унизили. Он слышит слова из прошлого: гомик, членосос, пидор… Он чувствует запах пота и сигарет, ощущает на себе чужую сперму, его мутит от всего этого, и он ненавидит себя за слабость и безволие. Сердце начинает колотиться с колоссальной скоростью, прокачивая через себя кровь, словно взбесившийся мотор. Руки холодеют, кружится голова, а глаза застилает туман, как случается в минуты панической атаки. Шерлоку стыдно за себя, за то, что он такой жалкий и никчемный, и Джон это наверняка чувствует. Мир плывет вокруг, и на мгновение кажется, что Шерлок и сам плывет вместе с ним, когда твердая рука Джона приобнимает его за плечи, удерживая вертикально и не давая упасть. Джон теплый и надежный, от него приятно пахнет чаем и засохшей кровью, а еще он говорит такие слова, от которых хочется плакать и смеяться одновременно. Джон говорит, а в груди Шерлока, успокаивая разбушевавшееся сердце, разливается спокойная умиротворяющая радость.
- Остановитесь, офицер, - говорит Джон, - в ваших словах я слышу уязвленную гордость брошенной женщины. Неужели ваш избранник оказался геем? Рискну предположить, это была первая любовь, а он не оценил ваших прелестей, соблазнившись накачанным торсом одноклассника? – Донован издает какой-то сдавленный писк, похожий на мышиную агонию. – Хотите об этом поговорить? – Донован мотает головой, а Джон понимающе грустно улыбается, словно видит ее. – Согласен, об этом не при посторонних. Если я все же возобновлю практику, то обязательно приходите на прием – мы что-нибудь придумаем, чтобы вам помочь. Гомофобия лечится путем прямой инъекции. Я шучу, конечно, - Джон усмехается. – На самом деле, мне даже совестно вам, офицер, об этом говорить – прописные истины, известные каждому со школы – любовь – иррациональное чувство, не поддающееся объяснению. Любят не за что-то, любят просто так. Для любви нет преград в виде пола, расы, социального положения или вероисповедания. Любовь не знает границ и расстояний, так почему же вы так самонадеянно слепы? Не боитесь получить обратку? Судьба, знаете ли, любит такие шутки. Смотрите, как бы не случилось вам влюбиться в человека своего пола, - Донован молчит, глаза ее стремительно намокают.
Добивает ее уже Шерлок, тем, что сочувственно протягивает платок. Она отталкивает его руку, выбегая из комнаты. Шерлок и Джон остаются одни.
- Кажется, ее проняла моя речь, - произносит Джон задумчиво, не убирая руки.
- Не только ее, - напряженно соглашается Шерлок, поворачиваясь к Джону лицом – рука соскальзывает со спины и остается где-то там, в невесомости. – Скажи, что сейчас было?
- А на что похоже? – Джон неуверенно улыбается.
- Я боюсь сказать вслух, - едва слышно шепчет Шерлок.
- И я боюсь, - Джон нервно облизывает губы. – Ты будишь во мне желания…
- Какие? – голос внезапно хрипит.
- Которые могут положить конец нашим отношениям пациент-доктор, - объясняет Джон.
- Я их не расцениваю как важные, - кивает Шерлок.
- Отношениям работодателя-наемного работника, - продолжает Джон.
- Готов отказаться от твоей еды и провести расследование на добровольных началах, - напирает Шерлок.
- И дружеским отношениям, - заканчивает Джон.
- Этим я дорожу, - Шерлок всматривается в напряженное лицо Джона, - но хочу рискнуть. Во что бы ни вылились твои желания, я сделаю все, чтобы сохранить то, что уже есть между нами, - Джон кивает, глядя куда-то за спину Шерлока, что сбивает с толку, и в последней отчаянной попытке сказать о своих чувствах Шерлок добавляет: - Но я хочу большего.
Глаза Джона становятся совсем уж какими-то отчаянно синими, он выдыхает, будто до этого вовсе не дышал, замирает на мгновение, а затем, чуть качнувшись, приникает губами к губам Шерлока. Это движение легкое, почти целомудренное, лишь слияние их дыхания, но потом Джон приоткрывает сухие губы, надавливая на губы Шерлока, и поцелуй углубляется. Это уже не обмен дыханием, Джон прихватывает губами нижнюю полную губу Шерлока, затем целует верхнюю, словно пробует на вкус, и Шерлоку кажется, что сейчас он, возможно, умрет от счастья. Джон целует осторожно, словно священнодействует, не позволяя себе лишнего, без языка, но так головокружительно, что Шерлок стонет, не сдержавшись. Джон тут же испугано отстраняется:
- Я поспешил, да? – шепчет он покаянно. – Прости, с тобой трудно сдерживаться …
- Нет-нет, все в порядке, - спешит успокоить Шерлок, хватаясь за него, будто боится, что Джон сейчас сбежит, - мне понравилось, я хочу еще, еще больше… - тут он краснеет за свою несдержанность, но Джон этого не видит, и в каком-то смысле Шерлоку от этого становится легче.
Джон неуверенно улыбается:
- Я хотел бы увидеть тебя, - признается он. – Я не умею видеть ТАК, но… Можно я… - Джон тянет руки к лицу Шерлока и тут же убирает их, будто одергивает сам себя. – Прости… Я понимаю, это ужасно, когда кто-то хочет схватить тебя за лицо, - извиняется он.
- Сделай это, - просит Шерлок. – Пожалуйста, - он берет Джона за руки и утыкается лицом в его ладони, осторожно их целуя. – Я твой, - бормочет он в них, - твой.
Джон замирает, а потом, будто решившись, едва касаясь подушечками пальцев начинает скользить по лицу Шерлока, обводя лоб, надбровные дуги, скулы, губы. Лицо его становится напряженным и каким-то торжественным. Он морщит лоб, хмурится, и Шерлок вдруг пугается, что не понравится ему. Ведь он не красавец, более того, его внешность отталкивающая, неправильная, отвратительная. Что, если Джон придет к такому же выводу и не захочет иметь с ним дела. Сердце опять начинает биться, как сумасшедшее, а голова кружится, как при панических атаках.
- Шерлок, - мягко произносит Джон, замечая, похоже, его состояние, - ты невероятный. Ты красивый. Ты идеальный для меня.
- Идеальный? – Шерлок не верит – никто и никогда не говорил ему, что он идеальный.
Да, после всего гадостного, что было в его жизни, после унижений, насилия, наркомании, он сделал сам себя, воссоздал из пепла, и даже изобразил нечто приемлемое со своей внешностью, придав ей некий лоск и вызывающую асексуальность в рамке модных трендов и эксцентричности. Но под этой старательно созданной им оболочкой из наглости, самоуверенности и высокомерия прячется прежний потерянный, никому не нужный, жалкий нескладный мальчишка. И этому мальчишке до слез, до невозможной дрожи, до жара внизу живота хочется поверить Джону. Хочется действительно быть единственным идеальным для него, каким тот, похоже, уже стал для самого Шерлока. Шерлок мучительно сглатывает, стараясь удержаться от лишних слов, просто приникает к Джону, обнимая его каждой частичкой себя, и чувствует ответные объятия. Джон скользит руками по спине, по шее, забирается в волосы и шепчет куда-то в подбородок Шерлоку: