- Мне нужно… снять… - произносит он рвано и непонятно, но Джон кивает, облизывая распухшие губы.
Он поводит плечом, и халат окончательно соскальзывает к ногам, обвивая ступни Джона, словно змея. Шерлок замирает, захваченный открывшимся зрелищем – нагота Джона как открытие, как восьмое чудо света. Джон смуглый, крепкий, а волосы на теле светлые, и это невероятным образом наполняет Шерлока нежностью. Руки сами тянутся к паху, приласкать, огладить, зарыться в курчавящуюся поросль, вдохнуть тот самый запах. Крупный толстый член с зависшей каплей предэякулята заставляет сердце Шерлока затрепетать от восторга. Рот наполняется слюной. Шерлок гулко сглатывает, облизываясь. Джон смотрит куда-то вперед, за спину Шерлока потемневшим слепым взглядом, и Шерлок быстро целует его в глаза, отчего Джон начинает неуверенно улыбаться. Шерлок опять отстраняется и принимается быстро расстегивать пуговицы.
- Ты раздеваешься? – напряженным голосом интересуется Джон.
- Избавляюсь от лишнего, - торопливо соглашается Шерлок, скидывая с узких плеч рубашку.
Его пальцы срываются, когда он поспешно расстегивает ремень, стягивает брюки вместе с нижним бельем, переступая через них, чтобы оказаться в объятиях Джона. Ноги в черных носках кажутся смешными, при общей белоснежной наготе, но Шерлоку так хочется быть с Джоном как можно скорее, что эта мелочь остается без внимания.
Теперь они обнимаются без преграды в виде одежды, и это действует на Шерлока окрыляюще. Он вжимается в Джона с силой, сцепив у него за спиной руки в замок и уткнувшись носом ему в волосы. Он ощущает Джона кожей рук и ног, животом и грудью, собственным членом и спиной, которую беспокойно оглаживают руки Джона. Шерлок настолько охвачен этим новым чувством, этой близостью, что эйфория буквально льется из него, ему хочется кричать, смеяться и плакать одновременно. Шерлок слышит заполошное биение сердца Джона, его губы на своей шее, его член на своем бедре, а вот слова, которые тот горячечно бормочет, долгое время не доходят до сознания, а когда доходят, Шерлок удивленно замирает, потому что ему еще никто и никогда за всю жизнь не говорил такого:
- … удивительный, невозможный, вздорный, прекрасный… И что в тебе такого, что я пропал, как дурак… С ума от тебя схожу… Вечно этот рот целовать, эту кожу, эти руки… Твой запах голову кружит… Не могу перестать думать о тебе, представлять, какой ты… Это как наваждение – везде ты, даже в сон забрался… Моя ненормальность, мое помешательство… Касаться тебя постоянно, рядом ощущать – как дышать, та же потребность… Страх, что оттолкнешь, что не нужен, калека слепой… Мечта ожившая, ну почему я не вижу… Я так хочу тебя увидеть!..
И в этот момент на Шерлока накатывают воспоминания прошлого, то, как Виктор и его компания насмехались над ним, а он стоял перед ними на коленях, жалкий и ничтожный, жаждущий любви юноша. Он вспоминает все те унижения, которые сопровождали недоотношения с Себастьяном, его грубость, жестокость, злобу. Он вспоминает похотливо-безумный, мстительный взгляд Патрика. А еще то, как продавался за дозу своему поставщику. Тот любил девочек, но ему нравилось, как Шерлок отсасывал. Иногда он подкладывал Шерлока под своих клиентов, все за ту же дозу, и Шерлок покорно ложился, открывал рот или раздвигал ноги, подставляя задницу. В те времена ему было все равно, как используют его тело, лишь бы иметь возможность унестись в другой мир, который именовал Чертогами. Болезненные ненужные воспоминания.
- Членосос… Подстилка… Шлюха… Твой рот создан для моего члена, сучка… Раздвинь ноги… Отсоси за дозу, утырок… - эти слова звучат в голове Шерлока, заставляя напрячься.
Он слышит их слишком явственно, вновь поднимается прежний страх, отвращение к себе, тошнотворный запах мочи, ощущение наполненности рта чужой вонючей плотью. Шерлока трясет, кружится голова, в глазах стоит туман, а сердце стучит так, словно вот-вот выскочит из груди. И в эту какофонию звуков прошлого сладкой песней потихоньку, но все сильнее вплетается голос Джона, уверенный, чистый, сильный:
- Я с тобой, Шерлок, слышишь меня? Дыши, Шерлок, дыши… Я с тобой, хороший мой, я здесь, вот моя рука, - Шерлок чувствует горячую твердую руку Джона, сжимающую его узкую холодную ладонь, его теплое дыхание на своей шее, нежный невесомый поцелуй на своих губах.
Гадкие слова становятся все тише, а зовущий голос Джона громче:
- Ты самый лучший… Ты самый лучший… - и призраки прошлого отступают.
Шерлок стремительно возвращается в настоящее, чтобы обнаружить себя обнаженным, лежащим на кровати Джона. Голова покоится на голых коленях Джона, а заботливые руки Джона ласково гладят его по волосам, по щекам, по груди.
- Тебе лучше? – голос Джона встревожен. – Ты как будто отключился, был не со мной, потом тебе стало плохо, и ты, кажется, потерял сознание.
- Мне лучше, - шепчет Шерлок, осознавая, что напряженный член Джона находится в непосредственной близости от его рта, - мне совсем хорошо, - и тянется поцеловать это совершенство.
Джон дергается:
- Нет, Шерлок, не так, - и Шерлок пугается, что все испортил.
Он в ужасе смотрит на Джона, и тот, будто чувствуя этот перепуганный взгляд, торопливо объясняет:
- Я хочу тебя. До невозможности хочу. Только позволь все сделать мне самому. Просто позволь… - он умоляет, сжимает руку Шерлока, и тот не может отказать, не очень понимая, на что согласился.
Но раз Джон просит… Шерлок перекатывается на середину кровати и покорно ложится, раскинув руки и ноги, как витрувианский человек, отдавая себя во власть Джона. Он возбужден, и еще немного напуган, но ведь это Джон, а ради него Шерлок готов закрыть глаза на убийство.
Джон забирается на кровать, осторожно дотрагиваясь до ступней Шерлока. Его прикосновение легкое и скользящее – Шерлоку кажется, что он священнодействует. Лицо Джона вдохновенное и торжественное, и Шерлок не может поверить, что это именно он вызывает столь трепетные чувства. Руки Джона, крепкие, теплые и чуть шероховатые, обхватывают ступни Шерлока, ласкают их, стягивая носки, мягко поглаживая, обводя пальцы, косточки на лодыжках, скользят вверх, повторяя контур колен и по внутренней стороне бедер замирают на подходе к паху. У Шерлока перехватывает дыхание, настолько эротично и убийственно действуют на него неспешные изучающие ласки Джона. Джон подбирается ближе к Шерлоку, перекидывая ногу и садится верхом. Теперь их напряженные и жаждущие члены оказываются близко друг к другу, по мнению Шерлока, недостаточно близко, поэтому он делает движение бедрами, чтобы устранить этот недостаток, но Джон удерживает его, сам наклоняясь, почти прижимаясь к нему. Вот теперь они вместе, касаются друг друга, ненавязчиво и так сладко, что у Шерлока вырывается стон наслаждения. Джон продолжает свое исследование, скользя руками вверх, по животу Шерлока, обводя языком впадину пупка, накрывая ладонями солнечное сплетение, прихватывая губами горошину соска, целуя межключичную ямку и прикусывая кожу на шее. Шерлок млеет и подается ему навстречу, раскрываясь и распускаясь, словно цветок по весне. Джон зависает над ним, опираясь на руки, по обе стороны от лица Шерлока. Шерлок видит микроскопические морщинки на лице Джона, его закрытые веки, пшеничные ресницы, капельку пота, скатывающуюся от виска вниз по шее, бьющуюся напряженную вену, трещинку на губе – и это заставляет его сердце биться еще быстрее – здесь и сейчас Шерлок принимает Джона в свое сердце такого, какой он есть, не идеального, не совершенного, самого лучшего для него. Джон осторожно целует губы Шерлока, чуть промахивается и отпускает теплый смешок ему в щеку:
- Невыносимо тебя не видеть. Я не умею видеть руками, хотя в каком-то смысле мне должно быть проще, ведь я был зрячим, но тебя представить не могу, в смысле цельным. По частям вижу, а целиком – туман и абстракция, - его голос полон сожаления, и Шерлоку хочется утешить Джона.
- Я некрасивый, - шепчет он в его губы, - неправильный, неформатный. Хорошо, что ты меня не видишь, иначе бросил бы.
- Издеваешься, Шерлок Холмс? – возмущается Джон и чуть прикусывает нижнюю губу Шерлока, а потом, извиняясь, зализывает, отчего член Шерлока дергается, побуждая к ответному действию член Джона.
Джон издает странный мяукающий звук и принимается целовать рот Шерлока, при этом бормоча нечленораздельно глупости, от которых внизу живота Шерлока разливается сладкое будоражащее томление.