- …удивительный, идеальный, красивый… - шепчет Джон в губы Шерлока, словно сочиняет стихотворение, - ты само совершенство, греческая скульптура… твоя кожа сводит с ума… твой рот, как омут, тону в нем… твой запах – чистота, свежесть… твои руки божественны… твой голос пьянит, словно шампанское… твое имя как песня… ты забрался в сердце… и я не в силах вытравить, противостоять… только поклоняться…
Они целуются бесконечно долго, и Шерлоку кажется, что они качаются на волнах, как на качелях. В какой-то момент Шерлоку становится невыносимо мало этого, и тогда он крепко сжимает Джона в своих объятиях, сцепив за его спиной руки и ноги, отчего тот оказывается в двойном плену конечностей Шерлока.
- Я не собираюсь сбегать, - шутит раскрасневшийся Джон, его волосы торчком стоят, отчего он напоминает милого взъерошенного ежика – глупое сравнение, появившееся явно в результате отключения мозга Шерлока.
- Возьми меня, пожалуйста, - голос Шерлока дрожит, боясь отказа, - пожалуйста, Джон, я хочу, чтоб ты был во мне. Я хочу тебя в себе. Я хочу…
- Я понял, - перебивает его Джон враз охрипшим голосом, - я понял, - повторяет он. – Я тоже этого хочу, быть в тебе. Боже, дай мне сил… - просит он, и Шерлок тихо смеется.
- Просто сделай это. Я не девственник.
- Ты МОЙ, - серьезно возражает Джон, – а я ТВОЙ, если ты не против.
- Я не против, - улыбка сбегает с лица Шерлока и сейчас он также серьезен, как Джон. – Я – ТВОЙ, а ты – МОЙ. Сделай это.
Джон отстраняется, нервно проводит рукой по волосам и тянется куда-то вниз, под кровать. Шерлок изумленно наблюдает за его действиями, и неуверенно улыбается, когда видит в руке Джона тюбик любриканта.
- Ты правда готов? – спрашивает тот, сжимая смазку в руке.
- Как никогда, - отвечает Шерлок, - мне перевернуться на живот?
- Да, пожалуйста, - соглашается Джон, громко сглатывая и то и дело облизывая губы, отчего член совсем уж бесстыдно дергается, и Шерлок прикусывает щеку изнутри, чтоб не застонать.
Он переворачивается на живот, пачкая белые хлопчатобумажные простыни Джона выступившим предэякулятом, а мгновение позже чувствует руки Джона на своих бедрах. Ягодицы поджимаются, когда Джон осторожно оглаживает их, нежно массируя, а потом целует, разведя в стороны полукружия. Шерлок ойкает. Это и стыдно, и приятно одновременно. Никто и никогда подобного с ним не делал. Джон не отстраняется, напротив, принимается лизать, ввинчивается языком в сжатое колечко мышц, отчего весь мир Шерлока переворачивается с ног на голову. Шерлок растворяется в ощущениях, плавясь под руками и языком Джона, член неудовлетворенно трется о матрас. Джона хочется много, еще больше, всего. Когда язык заменяется пальцами от внимания Шерлока ускользает. Просто в какой-то момент он едва не подпрыгивает от восторга, потому что пальцы Джона задевают внутри него что-то восхитительное. Простата – Шерлок прекрасно знаком с анатомией, но именно сейчас это знание отсутствует, замененное на по-детски наивное волшебство. Шерлок стонет, пытаясь насадиться на пальцы Джона, чтобы еще раз почувствовать то самое, волшебно-восхитительное, и Джон опять надавливает на ту самую точку, отчего Шерлока вновь подбрасывает. Джон прибавляет пальцы, растягивая Шерлока, у которого способность связно мыслить давно улетучилась. Он жаждет большего, о чем и говорит, обернувшись. Джон, растрепанный и мокрый от пота, поспешно кивает, отстраняясь и добавляя любриканта на член.
- Пожалуйста, Шерлок, - просит он севшим голосом, - перевернись на спину. Я не хочу сзади, только лицом к лицу, - и в эту минуту Шерлок чувствует, как по щекам катятся слезы.
Его никто и никогда не хотел трахать лицом к лицу. Себастьян предпочитал входить сзади, а клиенты наркоманских времен ставили в коленно-локтевую позу и имели по-быстрому. Шерлок не был страстным любовником. Себастьян называл его «рыбой мороженой», а клиенты не получали удовольствия, ограничиваясь первым и последним разом. Даже поставщик смеялся, что сзади Шерлок бездарен, а спереди – гениален.
- Они – идиоты, - шепчет Джон, будто прочитав мысли Шерлока, - не вспоминай. И запомни – мы не трахаемся, мы занимаемся любовью.
Шерлок кивает, забыв, что Джон этого не видит, и быстро переворачивается на спину. Из-за слепоты Джона им приходится повозиться, пока Джон входит в него, осторожно, то и дело останавливаясь, бормоча нежности, умоляя потерпеть и уверяя, что скоро боль пройдет и все будет хорошо. Шерлок, уже не стесняется своих слез (кто их здесь увидит?), смотрит на Джона с благодарностью и восхищением, стараясь на всю жизнь запомнить этого сильного и нежного мужчину. Когда член окончательно погружается в Шерлока, они оба замирают, плененные ощущением полноты и завершенности. Джон дотрагивается до лица Шерлока, страдальчески сдвигает брови и наклонившись, принимается сцеловывать слезы, прося прощение.
- Это не из-за тебя, - бормочет Шерлок, обнимая Джона, - вернее из-за тебя, но не из-за боли. Ты же помнишь, что я не девственник? Просто это слишком… - он пытается подобрать правильное слово, но не может – мозги все еще в полужидком состоянии, и на помощь приходит Джон.
- Слишком хорошо? – предлагает он.
- Да, - Шерлок сглатывает, - это слишком идеально, чтобы быть правдой. Теперь я больше всего на свете боюсь, что ты исчезнешь. Ты исчезнешь, и я останусь один.
- Я не исчезну, - обещает Джон, - не хочу. Только ты тоже пообещай не исчезать, пожалуйста, - в его голосе слышны умоляющие нотки.
- Обещаю, - серьезно произносит Шерлок и легонько пинает его пятками в поясницу. – Двигайся, Джон, сделай мне идеально… Я готов.
И Джон поводит бедрами, начиная медленно, словно на волнах, раскачиваться, входя и выходя из Шерлока. Восхитительное чувство разгорающегося внизу живота жара, напряженный член, колыхающийся и задевающий дорожку светлых волос Джона вниз от пупка, вязкая нитка предэякулята и раскрасневшееся лицо Джона с бессмысленными синими глазами и короткими иголками волос, торчащими в разные стороны – это то, что видит и ощущает Шерлок, пока Джон увеличивает темп поступательных движений. Он заворожен этой картиной и собственными чувствами, той близостью и интимностью, что сейчас происходят между ними. Шерлок впервые ощущает радость и удовольствие от процесса соития, и впервые он хочет, чтобы то, что между ними происходит, не заканчивалось никогда. Личный интерес Шерлока давно уже приобрел форму глубокой влюбленности и маниакальной зацикленности, пора это признать. Джон начинает вколачиваться в Шерлока со всей силы. Его крепкие руки твердо держат Шерлока за бедра, рывками насаживая на себя (наверняка после останутся синяки, и будут они благословенны, это те отметины, которые Шерлок хочет сохранить, чтобы в любой момент напомнить себе – они с Джоном были вместе на самом деле), да и сам Шерлок подается навстречу движениям Джона, стараясь, чтобы проникновение было как можно более глубоким. Джона хочется внутрь себя всего целиком и навсегда. Мимолетно мелькает мысль, что подобное желание ненормально, и оно может напугать Джона, если его озвучить, но Шерлок ничего не может с собой поделать, он слишком собственник и эгоист, чтобы отпустить. Теперь, когда между ними происходит то, что происходит, Шерлок знает, что Джон ЕГО. Джон принадлежит Шерлоку отныне и до смерти, как и Шерлок принадлежит Джону. И это так, даже если Джон этого пока еще не знает.
Шерлок, не отрываясь, смотрит на Джона, подаваясь навстречу его движениям. Джон мокрый, как мышь, его грудь тяжело вздымается, а мускулы под кожей перекатываются от напряжения, словно живые. Джон удивительно гармоничный – сильный и ладно скроенный. Шерлока восхищает его простое открытое лицо, чуть растерянная счастливая улыбка на тонких губах, светлые карамельные волосы и невообразимо синие глаза. Как же глобально несправедливо, что Джон не видит. Шерлок хотел бы заглянуть в эту синеву, когда Джон смог бы разделить этот взгляд и вернуть ответный. Сейчас, когда Шерлок балансирует на грани взрыва восторга, ощущая, как от каждого толчка Джона внутри под кожей, словно электрический разряд, рождаются и идут гулять по телу волны наслаждение, он как никогда ясно осознает, что сделает все, чтобы вернуть Джону зрение. Психосоматика – с ней можно бороться, просто большинство психотерапевтов, и сам Джон в том числе, идиоты. Последний толчок Джона приходится на волшебную точку, и Шерлок не выдержав, срывается за грань, выплескиваясь на подтянутый живот партнера вязкой жидкостью. В нем как будто взрывается сверхновая, ослепляя и оглушая силой своего рождения. Шерлок выгибается дугой, пронзенный острым наслаждением. Он не может дышать, он не может говорить, все что он может, это принимать тот дар, который преподносит ему Джон, срываясь в оргазм следом. Джон откидывает назад голову, выстреливая в Шерлока горячим семенем, которое ощущается неким исключительно ценным призом, а еще четким химическим маркером принадлежности. Это удивительно и прекрасно – принадлежать тому, кто принадлежит тебе, Шерлок наконец-то обретает чувство законченности, наслаждаясь взаимностью, и потому то, что кричит Джон, сотрясаемый наслаждением, кажется прекрасной музыкой.