Если Джон верит в то, что это Мэри, пусть верит и дальше, в конце концов, можно и от призраков предохраниться, как говорится, чем бы дитя не тешилось… Нет, Шерлок воздерживается от насмешливых комментариев, он вообще ничего не говорит, но поправляет линию соли под дверью, а потом вместе с Джоном идет в спальню и помогает сделать еще одну, последнюю соляную линию на подоконнике. Потом они обходят всю квартиру, и Джон окропляет освященной водой из бутылки все углы и стены, немного промахиваясь, и Шерлок только успевает уворачиваться, чтобы не попасть под горячую руку. Но все же и его заставляют сделать глоток воды и умыться, и Шерлок безропотно подчиняется, не желая злить Джона. После этого Джон как-то быстро успокаивается и с чувством выполненного долга теперь уже сам ведет Шерлока в спальню, стягивает халат, толкает на кровать и, быстро избавившись от одежды, присоединяется к нему, совершенно обнаженный и желанный. У Шерлока захватывает дух.
Шерлок с каким-то трепетным восхищением обнимает Джона, не крепко, едва касаясь кожи кожей, чтобы не разрушить такое хрупкое доверчивое равновесие, установившееся между ними. Джон сам тянется к Шерлоку, прижаться всем телом, чтобы ни один дюйм не остался в одиночестве, и это странное и прекрасное чувство – осязание рядом другого человека. Шерлок слышит его дыхание, ощущает напряженность плоти, крепость рук и мускулистость ног. Шерлок хочет Джона так сильно, что глаза мгновенно намокают, но он так и не решается на первое движение, чтобы не разрушить это самое умиротворяющее равновесие. Так они и лежат, соприкасаясь, но не двигаясь. Тягучую тишину нарушает Джон.
- Значит, ты испугался за меня? – спрашивает он тихо.
- Да, - подтверждает Шерлок так же тихо, не стесняясь своих чувств, - в этой проклятой квартире погибло слишком много людей. Твоей смерти я уже не смог бы пережить.
- Ты знаешь, - Джон начинает выводить на коже Шерлока какие-то замысловатые узоры, - это прекрасно, когда за человека боятся, значит, он не один во вселенной. Страх за другого – доказательство его существования.
Шерлок обдумывает его слова, вспоминает тот период жизни, когда едва ли не каждый день кололся и мог спокойно умереть от передозировки. Майкрофт с ума сходил от того, что не мог ничего сделать, но Шерлока его страх только раздражал и толкал к новому витку саморазрушения.
- Возможно, эта формула на меня не действует, - говорит он. – Важно не то, что за тебя боятся, важно кто за тебя боится. Майкрофт не спас меня своим страхом от наркотиков, это сделал я сам и немного Лестрейд.
- Когда я думаю, что мог потерять тебя тогда и даже не узнать об этом, мне становится страшно, - признается шепотом Джон. – Это было разрушительно, Шерлок… Все равно что играть в русскую рулетку.
- Да, - соглашается Шерлок, - скорее всего, наркотики и были альтернативным способом ухода из жизни, слишком мало удерживающих от этого факторов на тот момент. Я и правда хотел умереть, просто банальный суицид в нашей семье по умолчанию под запретом, из-за отца. Он покончил жизнь самоубийством, - Шерлок вздрагивает, вспоминая, а Джон успокаивающе сжимает объятия. Шерлок прячет лицо на груди Джона, с силой вцепившись пальцами в его предплечья, голова кружится, а сердце начинает свой заполошный и такой привычный перестук. – Он шагнул с крыши нашего поместья, - шепчет Шерлок. – Джон, я только сейчас понял, что по сути сделал то же самое. Пусть это был трюк, но это было падение с крыши. Я повторил поступок отца, - в голове слышатся грачьи крики, а запах прелой земли щекочет ноздри. – Я мог закончить, как и он, головой всмятку на булыжной кладке, - Шерлока начинает трясти от накативших воспоминаний, предшествующих падению.
Джон перетекает из горизонтального в вертикальное положение, прижимает к себе Шерлока, словно маленького, баюкая его, раскачиваясь с ним взад-вперед. Шерлок утыкается носом в живот Джона, ощущая щекой жесткость волосков в паху и на бедрах, обнимает его, сжимая руками за спиной, и страх, головокружение и тахикардия потихоньку отступают. Джон гладит Шерлока по плечам, целует в висок, шею, кудри и непрестанно бормочет что-то милое и глупое, но такое успокаивающее, что на душе теплеет. Когда Шерлок может слушать и слышать, слова Джона приобретают смысл.
- …так жаль, Шерлок. Я не психоаналитик и не психиатр, всего лишь фокусник от медицины, иначе психотерапевтов не назовешь, мастера трюков, но не истинного волшебства. Но ты прав, определенно, твое падение и смерть отца взаимосвязаны, а отсюда и возникшая агорафобия. Но ты не вспоминай, пожалуйста, не надо вспоминать прошлого, ни к чему это, - бормочет он страстно, и Шерлок тут же вспоминает об одном вопросе, который хотел задать, но так и не задал Джону, отложенный вопрос, ответ на который, похоже, уже и не нужен. – Не вспоминай, Шерлок, прошу тебя, не надо, - умоляет он, - мы и так сможем все исправить, я хороший фокусник, правда. Мы по-настоящему не пытались, а теперь, я надеюсь, ты позволишь мне помочь тебе. Я хочу это сделать для тебя, и я это сделаю. Избавлюсь от всех пациентов, останешься только ты, мой единственный и самый главный пациент. Мы найдем способ, и ты вернешься к миру, я обещаю тебе. Столько есть техник, нужно пробовать, нужно работать, мы справимся, мы, правда, справимся…
Шерлок слушает эти слова Джона и улыбается. Да, он будет только счастлив остаться единственным пациентом своего доктора, своего любимого доктора, даже если он никогда не выйдет из дома, с Джоном он готов на самоизоляцию до конца своих дней. Но как было бы здорово подарить ему зрение, дать возможность видеть. Больше всего на свете Шерлоку хочется встретиться взглядом с осмысленным взглядом Джона, и он клянется сам себе, что найдет способ. Психосоматика - подходящая область для экспериментов. Шерлок, убаюканный мягким негромким голосом Джона, монотонными покачиваниями и теплыми успокаивающими объятиями, погружается в сладкую мечтательную дрему.
- Шерлок, Шерлок, - Джон настойчиво трясет его за плечи, и Шерлок мгновенно приходит в себя от отчаянного страха в голосе Джона, хорошо запрятанного, но пробивающегося сквозь возведенные стены самоконтроля, как фальшивая нота во время скрипичного соло. – Шерлок, в квартире кто-то есть, - Джон понижает голос до шепота, - кто-то кроме нас.
Шерлок вмиг утрачивает сонливость и расслабленность, прислушиваясь – тишина. Он все же решает одеться, нашаривая валяющийся на полу халат. Опять прислушивается, сжимая руку Джона, чтобы успокоить его и поделиться собственной уверенностью. Тишина бьет по нервам.
- Никого, - шепчет Шерлок, расслабляясь, тянется к лампочке и пару раз щелкает выключателем, чтобы убедиться – электричества, похоже, нет. – Света нет, скорее всего, пробки выбило, - сообщает он Джону, - пойду проверю, - и в этот момент где-то в глубине квартиры слышится скрип открываемой двери, а затем негромкий хлопок, будто от сквозняка закрылось окно.
А дальше Шерлока выбрасывает из кровати, как ядро из катапульты. Уже на бегу, сжимая обнаружившийся в кармане халата телефон, Шерлок бросает:
- Будь здесь, - и вылетает из комнаты.
Халат путается в ногах, и Шерлок жалеет, что не догадался припрятать где-нибудь под кроватью нож, который сейчас чувствовался бы в руке надежной тяжестью. Значит, остаются единоборства. Шерлок оказывается на кухне, ближайшем к спальне помещении, щелкает рукой по выключателю, но свет так и не загорается. Шепотом чертыхаясь, Шерлок достает телефон и включает фонарик, начиная обшаривать пространство. Судя по всему, в кухне пусто, только окно странным образом открыто нараспашку, сорвана простыня, да соляная дорожка сметена на пол, отчего по телу Шерлока начинают разгуливать стада мурашек. Дальше Шерлок обследует ванную комнату, чтобы удостовериться, что там никого нет. Опасной территорией остается холл и расположенные друг против друга две комнаты: психотерапевтическая и кабинет. Шерлок скользит фонарным светом по стенам холла, когда слышит стук окна, доносящийся явно из психотерапевтической комнаты. Он бежит туда, но дверь сама открывается навстречу, ударяя Шерлока в лоб. От неожиданности фонарик падает, осветив на мгновение некую тень в чем-то светлом, силуэтом застывшую в проеме двери, а потом наступает темнота и Шерлоку кажется, будто кто-то бежит к окну психотерапевтической комнаты. Подбирать телефон некогда, и он врывается следом, чтобы увидеть женский силуэт на фоне распахнутого настежь окна, подсвеченного тусклым уличным фонарем. В комнате тянет сквозняком, пахнет сыростью и туманом. Шерлок приближается к окну, вглядываясь в силуэт, отдаленно угадывая светлое, предположительно белое, платье и волосы до плеч, определенно женский силуэт. Тот, кто стоит у окна, поворачивается к нему, но в темноте не разобрать лица, только угольная тьма под светлыми прядями, Шерлок бросает быстрый взгляд в сторону картины с водопадом, чтобы удостовериться, что она выключена, а когда вновь переводит взгляд к окну, того, кто там стоял, уже нет. Краем глаза он угадывает движение слева от себя и делает рывок, чтобы перехватить того, кто вздумал играть с ним в эту глупую игру, и в этот момент с грохотом падает аквариум. Прямо под ноги Шерлоку. Вода с мелкими и крупными осколками покрывает собой пол, а где-то внизу прыгает, тяжелым пузом ударяясь об пол, умирающий Игорь. Хлопает дверь, и Шерлок понимает, что, кажется, только что упустил преступника. Он перепрыгивает через то, что творится на полу, все же приземляясь голой ступней на пару осколков, впивающихся в кожу на ноге, но стойко не обращает на это никакого внимания, продолжая преследование призрака. Хлопает входная дверь, и пока Шерлок добегает до нее, слышит, как знакомо скрипит несмазанная дверь на чердак. Он скачет в темноте наверх через ступеньки, в развевающемся, так и не завязанном на пояс халате, не смущаясь собственной наготы, чтобы ворваться в распахнутую дверь на чердак и замереть перед дверью на крышу. Если человек был у них сегодня, то он уже ушел – на крыше Шерлок не сможет продолжить преследование. Шерлок еще некоторое время стоит, тоскливо пряча глаза, а потом неохотно возвращается в квартиру. Свет в подъезде уже горит (Шерлок отмечает дорожку собственных кровавых следов) и в квартире тоже. Открыта панель электрощитка – похоже, Джон поправил выбитые пробки. Ему-то все равно, есть электричество в квартире или нет, это – проявление заботы о Шерлоке. Вот только самого Джона нет ни в спальне, ни в кабинете, ни на кухне, и только тогда Шерлок вспоминает о разбившемся аквариуме. Он так боится за Джона, что влетает в психотерапевтическую комнату с разгона и замирает в дверях, остановленный безжизненным голосом Джона: