Шерлок нервно барабанит пальцами по гладкой поверхности бинокля в ожидании следующего пациента, но время тянется до невозможности медленно, и когда все же у подъезда дома напротив останавливается «скромница», как называет про себя стеснительную шатенку Шерлок, радости его нет предела. Пока скромница поднимается по лестнице, в психотерапевтическую комнату входит доктор, направляется к своему креслу, нажимает на пульте секретные клавиши и прячет его в карман летнего пиджака. Скромница – другой вариант толстяка, только без подавляющей матери. Девушка живет одна, если не считать целой армии кошек в ее маленькой квартирке. Она ни с кем не общается, работает на дому, выполняя какую-то неинтересную работу по тестированию сайтов, кажется. Посещение психотерапевта настоятельно рекомендовал ее психиатр, и, похоже, работа с ней со стороны доктора Джона Х. Ватсона – что-то вроде благотворительности или же социальной нагрузки. Шерлок почти уверен в своих выводах, наблюдая за их общением. Скромница зажата и неразговорчива, она не отводит взгляда от своих туфель, а доктор точно также задумчиво пишет в своем блокноте, кивая на ее бормотание и иногда что-то бормоча в ответ. Шерлок явственно ощущает эту заразную атмосферу ущербности, когда невольно начинаешь копировать собеседника. Обычно подобному подвержены слабые сенситивные личности, но и сочувствующие погруженные в пациента доктора, похоже, не застрахованы. В какой-то момент доктор вздрагивает, стряхивая с себя морок, даже не удивляясь пережитому (Шерлок делает вывод о регулярном выпадении из реальности в присутствии этой серой мышки), ободряется и дальше сеанс протекает в приподнятом и бодром настроении. Даже скромница вяло приободряется на короткое время, накачанная убежденностью, так и сочащейся из доктора, и на этой пафосной ноте уходит в свой унылый и серый мир, пропитанный кошачьим запахом и помеченный неистребимой кошачьей шерстью. Когда она уходит, доктор Джон Х. Ватсон задумчиво барабанит по губам кончиками пальцев, размышляя о чем-то. Входит помощница, распахивая окна настежь, похоже, кошачий запах, о котором Шерлок лишь догадывается, ощущается довольно сильно. Они о чем-то спорят с доктором, эмоционально, почти на повышенных тонах, и в данном случае победу одерживает доктор. Помощница слушает его внимательно, качает головой, потом достает из кармана блокнот и зачитывает вслух. Они начинают что-то обсуждать. В блокнот вносятся определенные изменения. В конечном итоге, в результате пламенной речи помощницы, оба поднимаются и уходят на жилую половину квартиры. Шерлок гадает, глядя на опустевшую комнату, готовит ли блондинка для своего доктора? Убирается ли в комнатах? Относит ли в химчистку его одежду? Любит ли в постели? На что вообще она готова ради него? В том, что она влюблена в своего работодателя, Шерлок не сомневается.
Она уходит под вечер, идеальная как всегда, и Шерлок вздыхает с облегчением, понимая, что доктор наконец-то остался один. Что ж, пришло ИХ время. Скрипка ложится в руки ловко и привычно, подбородок находит подбородник, умащиваясь в нем, словно ребенок в колыбели, мостик цепляется за ключицу, смычок замирает на мгновение над струнами. Почему-то руки сами начинают выводит партию скрипки сонаты для скрипки и фортепиано фа минор Мендельсона-Бартольди, и почти сразу же дверь в комнате за распахнутыми настежь окнами открывается и входит доктор Джон Х. Ватсон, уже переодетый в домашние джинсы и футболку. Он приближается к окну, садится на подоконник и, не глядя на Шерлока, слушает его игру. Интересно, узнает ли он завтра в своем пациенте скрипача из дома напротив или сделает вид, что это не он каждый вечер слушает игру Шерлока? Сумерки опускаются на Бейкер-стрит, отрезая от остального мира их камерный уют одиночек. Шерлок играет теперь уже для своего доктора, а доктор меланхолично улыбается, отдавшись течению музыки. В какой-то момент Шерлок замечает рядом с ним женщину в белом. Без оптики трудно разглядеть ее лицо, лишь общие моменты внешности, но чем-то она настораживает. Шерлок хмурится, пытаясь запомнить подробнее то, что удается увидеть, удивляясь, почему доктор не реагирует на нее, будто он по прежнему в комнате один. Она, впрочем, тоже молчит, протягивает руку, словно хочет погладить его по волосам, и замирает, так и не дотронувшись, а потом медленно отступает вглубь комнаты. Шерлоку она не нравится. Он не помнит, чтобы кто-то, похожий на нее, входил в квартиру, но, возможно, загадочная блондинка – такая же затворница, что и сам доктор, и живет здесь с момента заселения. Завтра Шерлок сам окажется в этой несчастливой (спасибо сумасшедшей Этель) квартире и все поймет. Наверняка никакой загадки нет, все просто до банальности. А пока он играет дивную сонату Мендельсона-Бартольди, и оба они, исполнитель и слушатель, наслаждаются этим объединяющим чувством прекрасного, пока тьма не поглощает город.
Сегодняшний день станет либо большим разочарованием, либо редкой жемчужиной в коллекции Шерлока. Так думает он, выходя утром из ванной и бросая короткий настороженный взгляд на окна квартиры напротив. Пустота и стерильность. Кто же убирает пыль с разлапистых пальмовых и моет пол в этой просторной незаставленной лишней мебелью комнате? Там бы в баскетбол играть, а не беседы по душам проводить. Шерлок отворачивается от окна, проходит на кухню, чтобы заварить чай. Сегодня он методичен и собран, движения четкие и последовательные, полная концентрация и внимание. Впервые с момента заточения на Бейкер-стрит ему предстоит выйти из квартиры. Это своего рода игра с самим собой – получится или нет. В ту злосчастную поездку за город ему удалось покинуть пределы квартиры без лишних эмоций, но прошло полгода и все может стать еще хуже. Одеваясь в сливовую рубашку и один из любимых костюмов, он представляет изученную вдоль и поперек Бейкер-стрит проспектом, бескрайним и бесконечным, приходящим из ниоткуда и уходящим в никуда. Это пугает до чертиков. Кажется почти реальным то, что приступ настигнет посреди улицы, и он даже не сможет увернуться от наезжающего на него автомобиля. Полная концентрация и внимание! Шерлок делает глубокий вздох, опускаясь в кресло у камина и старательно избегая смотреть в окно. Телефон сообщает о поступившем СМС – брат заботливо интересуется, нужна ли его помощь. Не дрогнувшей рукой Шерлок посылает его к черту, вновь замирает в кресле, не отрывая взгляда от стены с нарисованным смайликом. Шерлок предполагает, что будет первым клиентом сегодня, так как все расписанные пациенты обычно приходят после двенадцати. Он не боится встречи, но сама перспектива покинуть уютный и такой безопасный мир собственной квартиры примораживает к креслу до полного игнорирования окружающей реальности. Это даже не уход в Чертоги, а какое-то отупляющее ожидание, выматывающее и угнетающее. Появляется и исчезает миссис Хадсон, оставив на столе только что испеченный пирог, чуть погодя приносит посылку с химикатами, заказанными еще на прошлой неделе. Шерлок внутренне усмехается тому, что он совсем забросил опыты из-за соседа. Странные приоритеты диктует человеку ограниченность жизненного пространства. Часы на стене бьют десять раз, и мандраж потихоньку завладевает им, заставляя вибрировать конечности и учащенно биться сердце. Это всего лишь Бейкер-стрит, хорошо знакомая и сто раз хоженая-перехоженная, уговаривает сам себя Шерлок. Разум услужливо цитирует строчку из справочника болезней, где упоминается об ухудшении прогноза, когда фобия идет в сочетании с паническими атаками. Сейчас Шерлок готов с этим согласиться, и даже несколько раз тянется к телефону, чтобы позвонить и отменить визит, но загадка тревожит и беспокоит, и решимость крепнет. Неужели так сложно просто перейти дорогу? Улица – не площадь, не крыша Бартса. Всего лишь узкое огороженное домами пространство. Шерлок нервно барабанит пальцами по подлокотнику, то и дело бросая обеспокоенные взгляды на часы, не то понукая время, не то умоляя замедлиться.