Может быть, ему нравились ролевые игры, и он любил прогуляться по комнате, выбрать
женщину по своему вкусу, увести ее в комнату, трахнуть и уйти навсегда.
Это мне подходит, и, возможно, такой будет моя судьба этим вечером.
Не думаю, что когда-либо была в состоянии повышенной готовности, в каковой я
находилась сейчас в ожидании его. Почему он не сказал мне, во что будет одет?
Придурок. Предполагаю, что даже не додумалась спросить об этом, потому что была так
сосредоточена на том, что он помнил про красное платье.
Я пыталась переключить ум на что-то еще, но это было глупой надеждой. Все, что я
могла делать, это продолжать осматривать зал, надеясь, что узнаю его, когда увижу, а еще
думала о том, что, черт возьми, я здесь вообще делаю.
Прошлая Кэтрин никогда бы не согласилась на что-то подобное. Она бы не
поделилась даже своим настоящим именем с парнем в интернете и гораздо бы меньше с
ним дискутировала. Она, конечно же, не пришла бы в этот холл, чтобы встретиться с
парнем из Интернета. Забудьте.
Я часто думаю о «Кэтрин», как о «ней», потому что теперь я другая.
Находиться здесь было не только свидетельством моего собственного роста.
Частично за это нужно благодарить Уоттса.
Или винить. В зависимости от того, как все пройдет.
Несмотря на то, что я не знала, как он выглядит и во что одет, я заметила Уоттса за
секунду до того, как он вошел в гостиную.
Рост выше 180 см. Его черные волосы коротко острижены по бокам, а сверху было
то, что я называю продуманным беспорядком. Он был чисто выбрит, и в тусклом свете
холла его кожа была глубокого оливкового цвета.
Уоттс оделся в черные брюки и белую рубашку на пуговицах, черный пиджак, без
галстука.
Но то, что я отметила более всего — это выражение его лица: широко раскрытые
глаза, плотно сжатые губы, сжатые до такой степени, что мышцы на щеках образовали
тугие узлы.
Серьезен. Решителен. Овладевая пространством.
Наши взгляды встретились, и я могла чувствовать его пристальный взгляд, когда он
подобрался ко мне.
Собираясь сказать привет, когда он протянул руку, я потянулась к нему, чувствуя,
что его рука обхватывает мою.
Он наклоняется ко мне, приближаясь губами к моему уху, и говорит: «Никаких слов.
Ты нужна мне голая прямо сейчас. Пойдем». В то же время Уоттс бросает пятьдесят
долларов перед барменом.
Его голос был глубоким, ровным, уверенным в себе, таким же, как и в моих
фантазиях.
Даже если бы я хотела отступить, его голос сделал бы это невозможным.
Глава 8
Уоттс
Я намеренно не говорил ей, во что буду одет, чтобы она не знала, как буду
выглядеть. И я рад, что она не спрашивала об этом. Идея с красным платьем показалась
мне хорошей.
Хотел почувствовать ее в скорлупе из нервов и волнения. Было бы чудесно, если бы
я уже находился в холле, когда она туда войдет. Хотел увидеть ее глаза, изучающие,
ищущие.
Мой изначальный план состоял в том, чтобы войти в бар и понаблюдать за ней,
заставить ее ждать, повышая уровень предвкушения еще больше. Но эта идея провалилась
за то мгновение, когда я вошел туда и увидел ее. Я был сфокусирован на желании быть
внутри нее и не собирался заставлять себя ждать еще, чтобы начать.
Красное платье сидело на ней прекрасно, ее беспокойство по этому поводу, в свое
время, было ни к чему.
Платье без бретелек обнажало плечи. Ее кожа, слегка загорелая, обеспечивала
мягкий фон для падающих назад светлых волос, которые завивались локонами над ее
левым плечом.
Когда я подошел к ней, она поддержала зрительный контакт, но ее лицо было
невозмутимым. Возможно, это было усилием соответствовать мне. Или, может, она не
думала об этом. Когда я наклонился, чтобы сказать ей несколько слов, она не сдвинулась,
не отреагировала на них, просто позволила мне поднять ее со стула и пойти по
направлению к лифту.
Как только мы начали уходить, бармен сказал: «Сменить напитки, сэр?» Я дал ему
купюру из кармана и два раза покачал головой, не отрывая глаз от Кэтрин.