я чувствовал себя виноватым именно потому, что она не пыталась выдавить из меня
чувство вины.
Ее мольба была честной, где-то глубоко внутри, но… Что я мог сказать? Я просто не
знаю причины ее мольбы. Возможно, она основана на чем-то ужасном. Несколько
вариантов пробежало в моей голове: плохой предыдущий брак, оскорбляющий экс-
бойфренд, приставания в молодом возрасте, детство, полное пренебрежения, а может
быть, это было просто в ее характере — она была недоверчивой.
В любом случае все это лишь подтверждало правильность моего решения уйти. Если
что-то ужасное случилось в ее жизни, то ей нужно находиться подальше от меня.
Последствия нашей близости могут быть достаточно плохими, что меркло в сравнении с
тем, что, возможно, случалось с ней ранее.
Вина вытекает из того неоспоримого факта, что я пересек линию, хоть и знал, что не
должен был.
За шесть месяцев нашего знакомства у меня возникли к ней чувства. Даже не зная ее
фамилии. Даже не зная, было ли «Кэтрин» ее настоящим именем. Не зная, как она
выглядела, как звучал ее голос, как она смеялась или плакала.
Я заботился о ее благополучии.
А теперь я подверг ее опасности. Дважды, на самом деле.
Во-первых, я знал, что существовала опасность в нашей связи, — может, что-то уже
произошло, или кто-то похищал Кэтрин и использовал ее, чтобы добраться до меня.
Во-вторых, существовала опасность для ее эмоционального состояния, которое я
даже не рассматривал, потому что не знал о ее боли, которую она несла всю свою жизнь,
пока не увидел эту боль на ее лице, когда покидал номер.
Блядь…
За десять лет я не делал глупых ходов. Был достаточно осторожен, чтобы не
подвергать опасности других людей, даже если они значили для меня очень мало и
появлялись рядом лишь для физического удовольствия.
Десять лет я делаю то, что делаю, и ни разу даже не представлял себе подобное,
выработав иммунитет к любым видам чувств.
Если бы я и не вышел из комнаты при тех обстоятельствах, все равно никогда не
увидел бы ее снова. Я сделал бы ей больно в том или ином случае. Все потому, что мои
сексуальные желания затмевали логику.
Но, черт возьми, разве мужчина не может желать этого, по крайней мере, один раз в
жизни?
Хотя разница все-таки была в том, что последствия моего ухода более тяжелые, чем
у развода, потери работы или чего-нибудь еще в этом роде.
***
Мой дом находился в Чарльз-Вилладже, город Балтимор, в хорошем районе с
множеством ресторанов и магазинов в пешей доступности. Рядом с моим двухэтажным
таунхаусом с широким крыльцом была открытая парковка и небольшая, огороженная
лужайка.
Я вернулся домой около девяти вечера. Расстроенный тем, как прошел вечер,
поэтому обрадовался, что никто не припарковался на моем месте.
Также я был рад тому, что миссис Вудалл не стояла на своем крыльце. Она жила в
таунхаусе, прилегающем к моему. Она и ее муж представились мне в первый день, когда я
сюда переехал, почти десять лет назад, давая мне понять, что они всегда помогут, если
мне что-нибудь понадобится. Учитывая тот факт, что мне требовалось уединение,
последняя вещь, которая была мне нужна — это любопытные соседи. Поэтому они знали
меня лишь под моим псевдонимом — «Эндрю Мерфи». Мистер Вудалл умер через четыре
года после моего переезда, а миссис Вудалл поддерживала свою традицию проводить
каждые весенние и летние вечера на крыльце, наблюдая за окружающим миром.
Войдя в дом, я почувствовал, что голоден. Я не ужинал. Еще и попал по пути в
пробку. Во мне бушевала энергия, которую необходимо было потратить. Столько энергии,
что я, вероятно, мог бы пробить кирпичную стену.
Если бы только Кэтрин не задала тот проклятый вопрос...
Я хотел пробежаться, но передумал. Когда я бегаю, то думаю. Последнее, что я
хотел делать в этот момент — много думать.
С помощью баскетбола я поддерживал себя в форме. Рядом находились