— Хорошо, тогда ты повеселилась за нас двоих.
Ее светлая улыбка превратилась в хмурую.
— Что-то не так?
Вот то самое место, где я обычно пожимаю плечами, будто не знаю, о чем она
говорит. С момента нашего знакомства я избегала разговоров о своем прошлом или даже о
моем настоящем.
Не хочу, чтобы она задавала слишком много вопросов, не хочу, чтобы она пыталась
убрать стену, за которой я существовала. Это было больше, чем обычное нежелание. На
самом деле, это было то, с чем я не смогла бы справиться эмоционально. Тара довольно
проницательна, и во многих случаях она почивала меня историями из своей собственной
жизни. Может быть, она увидит что-то, чего не вижу я.
Эгоистично, как может показаться, но, надеюсь, я что-то приобрету, поговорив с
ней. Она была именно тем человеком, с которым я могла бы обсудить Уоттса. По крайней
мере, на поверхностном уровне. Я не буду говорить о нем с психоаналитиком. У меня не
было никого, с кем могла бы поговорить, мне было некому написать о нем.
Так много усилий приложено для того, чтобы идти дальше и не позволять Уоттсу
диктовать мне условия моей жизни. Будет нелегко от него избавиться.
Прежде чем обдумать, что ей поведать, я выпалила…
— Есть один парень...
Я остановилась, потому что ее брови взлетели на лоб, а рот широко открылся. Она
бросилась ко мне и обняла за талию.
— Боже мой!
Ее невероятно радостная реакция была обусловлена двумя вещами: первая — она
всегда такая — полна рвения и счастья; вторая — она знала меня уже год, и я едва ли
поделилась чем-то из своей личной жизни. Это был первый раз, когда я позволяла кому-то
посмотреть на знакомство всей моей жизни.
Знакомство моей жизни? Вот кем был для меня Уоттс? Не совсем так.
Вовсе нет, на самом деле.
Она отпустила меня и отступила назад, оставив между нами немного пространства,
пока мы шли.
— Я знала это. Я знала, что здесь замешан парень. Это так интересно. Продолжай.
Расскажи мне о нем все.
Я сделала глубокий вдох, когда мы повернули в сторону здания. Мы шли медленно,
чтобы у нас было больше времени для разговора, прежде чем попадем внутрь.
— Ну…— начала я, а потом она меня прервала.
— Подожди. Важный вопрос. Давай отойдем в сторонку.
— Хорошо, — сказала я, почти смеясь и немного расслабляясь, потому что
собиралась поделиться этим с ней. Невероятный груз будто упал с моих плеч от того, что
я поговорю с кем-то, кто ведет нормальную социальную жизнь.
— Так…— сказала она. — Как велик ЕГО?..
Я остановилась, качая головой и смеясь.
— Извини — засмущалась она. — Я — шлюха. Но гордая шлюха. Продолжай, я
больше не буду тебя прерывать.
— Нет. Спасибо. Это первый раз, когда я за эти дни улыбнулась.
Пока мы шли, я рассказала ей краткую версию истории Уоттса и меня. Хотя и не
назвала ей его имя.
Мы прошли через контрольно-пропускной пункт в здание. Остановила рассказ, пока
проходили мимо охранника, и мой голос стих до шепота, когда мы шли по коридорам.
Когда я закончила, она сказала:
— Вау! Святое дерьмо! Шесть месяцев переписки? Я не смогла бы этого сделать. Но
я прямо вижу, как это делаешь ты.
Она положила руку мне на плечо.
— Подожди, я не имею в виду что-то плохое.
Я покачала головой.
— Я не воспринимала это так. Это именно то, что я искала. Это было прекрасно.
Пока… ну, ты знаешь.
Я закрывала эту тему. Я уже рассказала ей, чем закончилась встреча в отеле.
— Да, черт. Это было грубо. Мне жаль, что это случилось с тобой. Как ты думаешь,
почему он так не хочет открывать свою личность? Я имею в виду, какая разница?
Это были те вопросы, которые я задавала себе снова и снова, но не находила
никакого ответа. На все, кроме «Личного кодекса», о котором я рассказала Таре.
— О, человек-загадка. Они, как правило, хороши.
— В самом деле? Я думала, что они хороши только в книгах.
— Ну…— замялась она, — «хороши» для того, чтобы хорошо провести время. Не
как долгосрочные приятели, ну… ты понимаешь. Мы любим исправлять парней, но
сломанное не станет целым.
Мы помолчали с минуту, когда пришли на наше рабочее место.