Юджин сидел за роялем, одной рукой ероша себе волосы, а другой что-то правя карандашом в нотном листе. Услышав мои шаги он сразу обернулся и приветливо улыбнулся.
Я разучилась... так улыбаться.
- Хлоя, наконец, ты пришла! Я написал песню и хочу, чтобы ты ее послушала.
Немного неожиданно. Я послушно села на диван ничего особенного не ожидая. Хотелось поскорее лечь спать.
Его профиль вдруг как-то изменился, стал серьезным, взрослым. Он поднял руки округлым движением и опустил их на клавиши. Я не замечала раньше насколько красивые у Юджина кисти, длинные пальцы, артистичные. Худые запястья.
И вот эти пальцы забегали по клавишам, начиная первый проигрыш, а потом он запел.
Господи, действительно
восхитительно
запел!
Песня, неожиданно для меня, была лиричная, а в припеве звучали такие слова:
"Хотя между нами целая жизнь,
Услышь мой голос,
Просто услышь мой голос.
Нам больше не страшен
Океан так и не сказанных слов ,
Услышь мой голос..."
Заглавная фраза показалась мне смутно знакомой. Теперь я поняла, почему его все и любили и ненавидели одновременно. Невозможно было не восхищаться таким талантом и такой же огромной безалаберностью.
Красиво... этот рояль, мужская фигура, огни города за окном... Ты бы это обязательно написал, да? Слегка размытыми контурами... Черт!
Я вернулась в действительность. Юджин закончил играть и, снова став самим собой, посмотрел на меня сияющими глазами:
- Ну, как?
Я мягко и задумчиво улыбнулась:
- Очень красиво.
- Правда? Тебе понравилось?! - парень встрепенулся. - Ты первая, кто ее услышал. Это ведь из-за тебя, я написал эту песню.
- Хм... я не очень понимаю. - начала я говорить.
Но Юджин уже полностью развернулся на стуле ко мне:
- Как же! В тот вечер, когда ты на меня накричала. Между прочим, на меня никто никогда не кричит. - он ненадолго нахмурился, но затем продолжил. - Ты сказала, что все пришли, чтобы услышать мой голос. И это правда! Я забыл, ты понимаешь, я совсем забыл для чего все это делаю. Но после твоего крика...
С
мотрю, его это сильно задело.
- Я почувствовал такую отдачу от зрителей! Мы были словно единое целое. Я пел для них, а они радовались в ответ. Это было невероятно!
Мы ненадолго замолчали.
- Что ж. - произнесла я . - Теперь вы сможете исполнить эту песню все вместе, да?
- Точно! - закричал Юджин вскакивая. - Надо парням позвонить и ...
- Нет, нет и нет. - остановила я его. - Все откладываем до утра. Имей совесть и не мешай им отдыхать.
- Ооо, Хлоя. - протянул молодой человек, хлопаясь обратно на стул. - Но ждать так скучно.
- Ты не жди, а ложись спать. Никто тебе завтра валяться до обеда не позволит. - пропечатала я продолжая улыбаться и пошла к себе. - Спокойной ночи, Юджин.
Не всегда голос может быть услышан.
5.
Этой ночью я плохо спала и утром с трудом заставила себя подняться вовремя. Для побудки Юджина я придумала свою собственную систему: вместе с будильником я подходила к его комнате и если он не отзывался по-хорошему, то я начинала трезвонить до тех пор, пока не раздавались ругательства или иногда, стук падающего тела с кровати. После чего я быстро уматывала вниз. Снова лицезреть его голое тело я совершенно не хотела. Пусть простят меня все его фанатки.
За новой песней закрепили название "Услышь мой голос". Все пришли от нее в восторг и с энтузиазмом приступили к подбору музыкальных партий для всех участников.
Хэзл довольно улыбался, говоря, что давно уже не было лирики в их репертуаре.
Наше совместное существование с Юджином продолжало временами удивлять нас обоих. Однажды, я его заставила сильно задуматься, когда застыла надолго перед открытым холодильником, держась за дверцу. Парень тоже с интересом в него заглянул поверх моего плеча, спрашивая:
- Что-то потеряла?
Я очнулась, и быстро достав пакет молока, искренне ответила:
- Никак не могу привыкнуть к забитым продуктами полкам. Теряюсь немного.
Судя по его глазам, он не понял. Но такие моменты меня только смешили.
Иногда бывали и менее позитивные ситуации. Как-то вечером я сидела в гостиной,
обложившись учебниками по налогам и налогообложению. Мне нравилось, как заходящее солнце заливало оранжевым или малиновым светом все пространство вокруг, отражалось на зеркально блестящем рояле.
Я как всегда надела любимый объемный вязаный кардиган, уже немного растянутый, но бесконечно уютный. Юджин подошел сбоку и пощипал за кончик кисточку, торчавшую из моего пучка:
- Почему ты их так носишь? - спросил он.
- Тебя это не касается. - ответила я достаточно мягко и шутливо, но решительно убирая его руку.
- Хмм... ты очень скрытная, Хлоя. - вдруг сказал он серьезным низким голосом, словно взрослый человек. - И всегда обеспокоенная.
- С чего ты так решил? - спросила я, не отрываясь от учебника.
- Это твоя вечная хмурая складочка на лбу. - продолжил Юджин. - И я вот, например, от тебя ничего не скрываю.
- Я твоей откровенности не искала. - ответила я непроизвольно, но поняв, что прозвучало довольно грубо, подняла глаза. - Юджин, я не хотела!
Но молодой человек уже уходил к себе.
И ты не вправе требовать от меня особой откровенности, поскольку, ты только "моя работа" - подумала я, но конечно, никогда бы не озвучила это вслух.
Однажды мы даже умудрились поговорить о любви. Юджин долгое время сидел задумавшись, а потом сказал:
- Мне нравится моя последняя песня, но я хотел бы написать о любви.
Я удивленно повернулась к нему, держа лопатку в одной руке. На сковороде скворчало мясо.
- Ты ведь никогда сам не любил. Как ты собираешь писать о любви?
Мой вопрос был продиктован искренним удивлением и непониманием.
- Что? - взбеленился парень. - Как это не любил? Да у меня столько женщин...
Да, я же еще не говорила. Отдельная тема - женщины Юджина. Их было действительно много, но ни одна не появлялась здесь больше одного раза. Привлеченные его официальным образом, они проводили с ним ночь, а утром, обычно, с ругательствами и размазанным макияжем спускались по лестнице, цокая шпильками, во вчерашних вечерних или клубных нарядах, с гневом и разочарованием обнаруживая утром в постели совсем другого человека, который даже не помнил их имени.
Я честно предлагала каждой по чашке кофе, но еще ни одна пока не согласилась.
- Юджин. - я выдохнула. - Это совсем не любовь, то, что ты спишь со всеми подряд, даже не пытаясь кого-то узнать получше. Любовь... - я замолчала, чтобы продолжить тихим голосом. - Это боль, страсть и мука... это и радость и наказание.
Он как-то странно на меня посмотрел и спросил затем:
- И ты ведь не расскажешь, кто был этот человек.
Я засмеялась и повернулась обратно к плите:
- Нет, конечно.
Хотя, я давала себе обещание больше не помнить, не вспоминать, но иногда, тело само меня подводило. Как в тот раз, когда я решила приготовить овощи в вок-сковородке. И задумавшись, по привычке, налила соевого соуса, каплю васаби, посыпала кунжутом и мори. Снова сидевший рядом Юджин, ему нравилось наблюдать за готовкой, сам то он ничего не умел, весело спросил: