– Тьмы боитесь, значит, – гневно зашипела моя книжка, – ну так и убирайтесь отсюда, а то как выпущу на вас тьму, никого не пожалею! За молодым женским телом они сюда пришли, охальники!
– Да ты че, бумажная, с ума сошла? – возмущенно взвизгнул один из неизвестных.
– Прочь, кому говорят!
Крики Марьи сопровождались бумажным шелестом и мне даже стало интересно, как она при этом выглядит. К сожалению, финал этого разговора я не услышала, снова уплывая в темноту.
Потом еще пару раз был какой-то шум, но все прошло мимо меня.
– Куда, ну вот куда хватали свои тянешь? – спустя очередной промежуток времени я услышала Марью.
Тихий ответ, который я не смогла разобрать, и снова выкрик Марь Ивановны:
– Много тут таких, как ты, шастало, помощников, даже с вилами приходили, отдавай им девку на утехи! И ты туда же?
– Не интересуюсь, – как будто прямо на ухо произнес мужчина бархатным голосом.
– Все вы не интересуетесь, а потом убегаете отсюда. Ты смотри мне, смельчак какой, ведьма она, понял? Ведьма самая настоящая, а я книга, тьмой напитанная, все еще хочешь помогать?
Книга была настроена воинственно. Но незнакомец ответил ей что-то, от чего Марья заговорила заискивающим тоном, и каждое слово звучало все тише и тише:
– Ой, ошибочка вышла, это все из-за переживаний, не иначе. Аж заговорила с перепугу… умолкаю…
Как ни странно, темнота после этого стала очень тихой. Только легкий флер терпкого аромата проникал в нос и давал надежду, что вот теперь-то все будет хорошо.
Я чувствовала, как меня подняли на руки. Носом уткнулась в мужскую шею. Одна из рук незнакомца скользнула под коленками, касаясь кожи и оставляя “карман” с травами и яблоками не примятым, а второй рукой меня поддерживали под спину. Сильный. Незнакомец был очень сильным, потому что я была вовсе не Дюймовочкой со своими метр семьдесят четыре сантиметра роста. Шел незнакомец легко, дыхание было ровным, Марья молчала, а я изо всех сил старалась открыть глаза. Мне очень хотелось посмотреть на того, кто не просто не испугался грозной книги, но и решился меня забрать с пыльной дороги.
К сожалению, глаза не открывались и от досады я застонала.
– Чш-ч-ч, – успокаивающе зашептал незнакомец на ухо, – я помогу, все будет хорошо.
И этому голосу, наполненному уверенностью и сочувствием, мне хотелось верить.
***
– Марго, ну, Маргошенька, ну очнись уже, а? Влажно тут, у меня все странички промокнут. Имей совесть!
– М-м-м, – застонала я в ответ на очередное требование Марьи.
– Ты мне это мууу уже третий раз обещаешь, а сама спишь! А ты спишь, я точно знаю!
– Не-е-т, – широко зевнув, я приоткрыла один глаз, – я все еще без сознания.
– Ой, хватит врать, без сознания ты была до того, как тебя с дороги унесли. А как только красавчик в форме на руки взял, так потом обниматься и полезла к нему. Меня даже чуть не уронила, а я молчала! Я была вынуждена молчать!
– Я не могла обниматься, – лениво возразила, переворачиваясь на спину и всматриваясь в ночное небо сквозь деревья.
– Могла не могла, а к широкой груди как к родной прилипла! А он только хмыкнул и прижал тебя к себе покрепче, мне вон обложку помял, видишь? Вот, с краюшку, видишь? Вот же, вот, видишь?
– Марья, спасибо тебе, – тихо посмеиваясь, повернула голову в сторону возмущающейся книги, – ты так меня защищала, там у указателя.
– Так ты слышала?
– Не все, но временами я почти приходила в себя. Ты была неподражаема!
– Ой, да ну брось, я как поняла, что они меня боятся… Ух я им и показала! Видела бы ты меня! Странички грозно торчат во все стороны, а я их то барбарисом прокляну, то анис пообещаю.
– И яблок очистительных, да-да, я помню.
Смеялись мы вместе. Марья радуясь своей находчивости, я отпуская усталость и напряжение последних дней. Хотелось плакать, но, кажется, еще было не время.
– Где мы, Марь?
– А вот не знаю, хмырь этот, особо умный и сильный, нес тебя и нес, и нес, я ж при нем говорить даже боялась, не то что подсматривать. Один разочек только и возмутилась, когда он смял уголок обложки, да и то шепотом, чтобы он не слышал. А он вот принес тебя, к этим деревьям положил и сказал, что тут ты в безопасности, раз уж с тьмой дружишь. А если сумеешь, можешь занимать любой дом из крайних, они все пустуют. И вот лежу я тут, жду, когда ты в себя придешь, ме-ерзну… – голос Марьи под конец стал тоненьким и дрожащим. Явная попытка надавить на мою жалость. Совести-то у меня не особо много сейчас наблюдалось.
– Ну ты давай еще заплачь, актриса.
– Тьфу, бессердечная ты, Маргоша, ну точно ведьма!
– Вот уж нет, ведьмой я быть отказываюсь!
– А поздно! – мстительно припечатала книга. – Тебя теперь все иначе как ведьмой и не будут называть. Так что давай, ваше ведьмачество, бери себя в руки и пойдем дом нам искать. Я высохнуть хочу! И вообще, хватит уже под деревьями на траве спать. Украдут, как есть украдут меня такую эксклюзивную!