— Дам объявление в газету: «Требуется сыщик. Хороший, но потенциально мертвый».
Либерман захохотал:
— Не знаю, о чем вы тут говорите, но именно такой у меня есть на примете.
Аден и Домоседов посмотрели друг на друга. Связи его отца с командным эшелоном МВД могли оказаться как нельзя кстати. Тем более Герман был «вольным стрелком», знал немного, но рвался в бой. В случае же провала — сработают папины связи.
ГЛАВА 18
Героев «планетарных похождений» встречал в Шереметьеве Каменев. От Женьки и особенно от Валерии веяло заграницей, они успели даже где-то загореть.
— Вся Москва, да что там Москва — Россия на ушах стоит! — сочинял Каменев, выруливая на Таганку. — Работы у нас нет — весь криминал разбежался по норам: сыщик с мировым именем Столетник, о котором написали все газеты, едет! Париж — Барселона — Берн — Абиджан — Сидней! Дал просраться Европе!.. Теперь твою рожу знают в лицо, сверли в петлице дырочку!.. — Он прикурил французскую сигарету и покачал головой: — Надо же, как мне повезло, что из МУРа выперли! Нежданно-негаданно прославился. Теперь я на всех поворотах сообщать стану, что знаком с самим Столетником и его Барбареллой. Слушай, там комиксы о твоих похождениях еще не собираются издавать?
(Старые комиксы о красавице Барбарелле Леле Каменевой подарила Валерия, и ими познания Старого Опера о Франции ограничивались.)
Женька и Валерия разглядывали Москву, «забивая» Каменева вопросами о погоде, ценах и прочей ерунде. На вопрос о делах в агентстве Каменев отвечать категорически отказался, чтобы не портить настроения ни им, ни себе. Он даже Решетникову запретил появляться.
— Вик передает привет, хочет побыть с сыном до завтра. Кажется, они отправились в зоопарк, — сообщил скороговоркой и тут же переменил пластинку: — Тебе, наверно, памятник поставят на площади де Голля, да? Как солдату-освободителю в Берлине, с девочкой Полетт на руках?
— Брось издеваться, Сан Саныч, — отмахнулся Женька.
Подъезжали к дому Илларионовых, Каменев уже предвкушал большой банкет, сдобренный побасенками о заграничных приключениях друзей.
— Чем на этот раз Кристиан пополнил наш арсенал? — поинтересовался, взвесив на руке сумку.
— Кстати, это тебе, — протянул ему Столетник зажигалку.
Каменев повертел подарок в руках, пощелкал.
— Пьезо?.. У меня такая была. Спасибо.
— Именно такой у тебя не было, — заверил его Женька. — Это сверхминиатюрная камера, которая обеспечивает отличное качество даже при нормальном увеличении. Пленка на двенадцать кадров, где-то в сумке у меня есть блок запасных. Задумывалась для секретных операций, так что голову на отсечение даю — в МУРе у вас таких тоже не было.
Каменев поставил сумку на лестничную площадку, достал зажигалку из кармана и снова поднес к глазам.
— Иди ты! — недоверчиво посмотрел на друга. — Это сколько ж такая стоит?
— Сказано — подарок, — подтолкнула его сзади Валерия. — Бери и пользуйся!
Сверху навстречу им уже сбегала Леночка Илларионова:
— Дядя Женя приеха-а-ал!..
Подарков хватило всем: большая кукла с коралловыми бусами Леночке; модные парижские журналы модельеру Леле (издательства «Готье-Лангеро», самые последние); фонарь с ослепительно ярким светом и музыкой Алексею Ивановичу; Решетникову нож «с секретом» (невидимое глазу таможенника устройство позволяло выстрелить лезвием на десять метров); Кате — автомат для приготовления пельменей.
— Во Франции едят пельмени? — изумилась Катя.
— Это не из Франции, а из Базеля, — объяснила Валерия. — Еще как едят! И называют их там русскими. Никому не приходит в голову, что пельмени нужно готовить вручную.
— С ума сойти! Жаль, что я уже налепила, а то бы испробовали.
— Вот сюда заправляешь фарш, а сюда — тесто… Женька выставил огромную стеклянную кружку — подарок немецкого коллеги Шумана:
— Это, Саныч, опять тебе. Привет из Франкфурта!
— Лучше бы мне этот «привет» там и вручили.
— В сентябре поедете с Викентием в Вену. Агентство Вольфганга Юнгера приглашает.
— Насовсем?.. — Каменев подумал, что-то шеф запоет, узнав, что в сейфе агентства «Шериф» на Первомайской осталось восемь тысяч рублей от единственной за его отсутствие клиентки Богданович, да и то покойной.
Позвонил Алексей Иванович из следственного управления, просил его не ждать — задерживался по делам. Женька трижды звонил Викентию, хотел видеть и его, и Ванечку, которому он привез замечательный сигнальный «вальтер-компакт» с патронами, но телефон молчал.
— Говорю же, уехали в зоопарк, Ваньке завтра в интернат возвращаться, — нажал пальцами на рычаг Старый Опер, сгоравший от нетерпения: на столе появилась литровая бутылка «Джонни Уолкер блэк лэйбл», из кухни тянуло мясом, Валерия и Катя споро распечатывали колбасную нарезку и кетовое филе, Ленка поливала майонезом шампиньоны.
«Пока все не выпью и не съем, — решил Каменев, — от стола не отойду. А утро вечера мудренее!»
Зоопарк на Решетникова действовал угнетающе, все эти клетки, шипы, загоны, аквариумы так или иначе ограничивали волю живых существ.
— Ну что ты, папа, — не соглашался с ним Ванечка. — Вот посмотри, что здесь написано: азиатский гепард, занесен в Красную книгу, был распространен на территории от долины Сырдарьи до Аравийского моря, а в настоящее время на воле осталось около десяти особей, зато в зоопарке — двадцать три! Они же на свободе погибнут!.. Или вот калифорнийский кондор…
Ванечка съел уже восемь порций мороженого и слегка осип, Решетников опасался, как бы к утру у него не разболелось горло. Они вошли в террариум, куда Решетников вообще заходить не хотел, но сын, любивший всякую живность, настоял и с восторгом
в глазах переходил от одной гадины к другой, с опаской разглядывая сквозь толстое стекло эфу и гюрзу, черношеюю кобру и гремучника.
«Вот этих надо за решетку, — думал сыщик, — на пожизненное, без амнистии!»
Они бродили уже часов шесть с одним заходом в кафе. Ванечка подолгу «гостил» у собаки динго, любовался краснозобой казаркой и белой совой, пытался кормить и без того раскормленного до неподъемного состояния гималайского мишку, наблюдал, как чистит клетку волка служащий. Решетников тоже смотрел на животных, читал таблички, но мысли его были далеко.
«…Допустим, Шелуденко с вокзала поехал на дачу к Богдановичам, чтобы взять деньги, и Кира его застукала… А что Ребров?..
Выяснить, можно ли попасть на дачу Богдановичей незаметно для Реброва.
А если сам Ребров забрал деньги? Кира застала его, и он ее убил?..»
Служащий с ведром и скребком на длинном черенке вышел из клетки, запер ее на замок, после чего потянул за ручку: на внутренней дверце отодвинулся засов, и острозубый волчара со свалявшейся серой в подпалинах шерстью заметался вдоль решетки.
«Как он, черт возьми, вышел из дома, если засов был заперт изнутри? — думал Решетников, присматриваясь к нехитрому устройству на волчьей клетке. — Надо непременно узнать, кому Богдановичи заказывали саженцы…
Предположим, пришла машина, Кира рассчитывалась и засветила крупную сумму… К черту! Тогда саженцы были бы во дворе или в пристройке, и следов было бы больше, и соседи увидели бы машину. Ей назначили время — пять часов, но машина могла не прийти. Она явилась с деньгами… Сколько эти саженцы могут стоить? Вряд ли это сумма, за которую убивают?.. Убивают?.. Почему «убивают» все-таки?.. Были ли вообще саженцы? Был любовник!
Она не хотела, чтобы видели соседи по дому, назначила свидание в Малаховке, а соседке Глаголевой сказала, что должны привезти саженцы. Отговорка — для оправдания своего визита на дачу… Любовник… Любовник… Как проверить эту версию?..»
— Атлантический морж обитал во всей Северной Атлантике, к середине двадцатого века был почти полностью истреблен, а сейчас его численность медленно, но возрастает…
Решетников обнял Ванечку:
— Ну что, зоолог, поехали домой? А то на следующий раз не останется.