Затем они вернулись в конференц-зал и объявили, что Ивон выходит из игры. Агенты зааплодировали и по очереди подошли ее обнять. Клекер отсалютовал, хлопнув пустым пакетом из-под чипсов.
И Ивон наконец осознала, что для нее действительно все уже закончилось.
Последние несколько недель квартал, где располагался дом Брендана Туи, каждое утро объезжал большой мусоровоз, покрашенный в цвета окружной санитарной службы (красный и синий). Это чудовище с туловищем высотой в два этажа и хищной стальной пастью сзади находилось в собственности управления по контролю за соблюдением законов о наркотиках и было передано во временное пользование группе Макманиса — Сеннетта. Как известно, с юридической точки зрения мусор ничьей собственностью не является, и потому для его изъятия не требуется никакого ордера. В США издавна для борьбы с криминалом использовался анализ мусора подозреваемых. Мусор, который выбрасывали соседи, отправлялся по прямому назначению, а темно-зеленые мешки, извлеченные из контейнеров Брендана Туи, доставляли группе Амари, где его внимательно просматривали, облачившись в резиновые перчатки. Интересное обнаружилось чуть ли не сразу. Оказывается, Брендан проявлял неправдоподобно глубокий интерес к христианской литературе. Во всяком случае, среди мусора каждый день находили несколько квитанций на почтовые переводы. Когда начнется официальное гласное расследование, ищейки из налоговой службы докопаются, куда именно на самом деле он переводил деньги.
В понедельник утром, когда Ивон приехала в офис Макманиса для сдачи итогового отчета, Джо Амари зашел в конференц-зал и положил на стол исчерченную различными геометрическими фигурами салфетку с черным логотипом «Батискафа», на которой в пятницу вечером Ролло Косиц написал записку Робби. Посмотреть на нее, помещенную в специальный пластиковый пакет, зашли все агенты, будто это был кусочек Истинного Креста. Салфетка была разорвана на четыре части, но ее аккуратно сложили и после идентификации Фивором направят на экспертизу почерка и отпечатков пальцев.
Робби прибыл в девять тридцать, чтобы обговорить процедуру увольнения Ивон. После уик-энда, проведенного дома, он снова выглядел развалиной.
— Она самая, — промолвил он, взяв в руки пластиковый пакет, и улыбнулся.
Теперь отвертеться Косицу будет очень трудно. Однако вряд ли стоило надеяться, что он заложит своего шефа. А без этого доказать, что Брендан Туи состоит в сговоре с Косицем и остальными, невозможно.
Макманис забрал у Робби салфетку и спросил, почему Косиц упомянул Мейсона. Тот пожал плечами.
— Брендан, видимо, решил, что если я не обратился за помощью к Тули, значит, связался с Мейсоном.
Робби направился к себе. Когда Ивон появилась в офисе, Филлида, тощая австралийка-секретарша, которую Робби взял на работу, потому что ему понравился ее акцент, сообщила, что шеф хочет ее видеть. Стоило закрыть дверь кабинета, как Ивон неожиданно накрыла волна меланхолии. Она залюбовалась великолепным видом весеннего города, открывающимся из широких окон. Ей до сих пор не верилось, что все это в последний раз. Как с хоккеем. То есть перевернута еще одна страница ее жизни, прошумел еще один поток, в который Ивон не сможет войти дважды.
— Итак, — печально сказал Робби, — ты уволена и все такое прочее.
По сценарию им следовало разыграть драму. Ивон должна раскричаться, устроить истерику, чтобы все в офисе слышали. Он тоже должен кричать что-то в ответ. Как и положено при последнем объяснении любовников. Но Робби не мог начать. Ивон тоже.
— Мы еще встретимся, или это «сейонара»[56]? — спросил он.
— Через полчаса Амари отвезет меня в аэропорт, — ответила она. — Но Макманис обещал вызвать, как только начнут основательно трясти ведущих персонажей.
— Жаль, — пробормотал Робби и понурил голову. Неожиданно для себя Ивон бросилась к нему и крепко обняла.
— Повысь хотя бы голос, — прошептала она. — Крикни: «Ты уволена», пусть они услышат.
— Ты уволена, — едва слышно проговорил Робби, жалобно поднял на нее глаза и заплакал. — Не обращай внимания. Я плачу сейчас по любому поводу. — Он достал носовой платок. — Может, ты закричишь? А?
Ивон ограничилась тем, что громко хлопнула дверью и, покидая кабинет, что-то бормотала себе под нос. По ее щекам текли слезы. Трое женщин — Бонита, Филлида и Оретта из архива — внимательно наблюдали за ней, когда она выходила из приемной.
«Ну что ж, — подумала Ивон, — я, наверное, все-таки неплохо выступила».
В семье, где выросла Ивон, все дети любили друг друга, но они с Меррил были особенно близки. И вот в четверг Ивон наконец-то прилетела в Денвер повидаться с сестрой, а в пятницу ее повезли в Вейл показать новый дом, который обошелся им в три четверти миллиона. Меррил и Рой были в восторге. И действительно, все выглядело замечательно: вид на горы, патио, ванные комнаты, мебель. Рой считал, что это Иисус оценил их добрые деяния и воздал по заслугам. Пять дней в неделю Рой проводил в самолетах. Звонил жене из самых экзотических мест: с Суматры, из Абу-Даби. Чем больше Ивон его узнавала, тем яснее понимала, что он во многом похож на ее отца. Такой же добрый и работящий.
У этой замечательной пары были четыре чудесные дочки, Грейс и Хоуп, Мелоди и Роуз, старшей исполнилось четырнадцать, а младшей — всего три, и все походили на маму. Голубоглазые красавицы-блондинки. Они восторженно встретили тетю Ивон, а самая маленькая, Роуз, сразу же влюбилась в нее. Ивон позанималась с Роуз несколько часов, и девочка уже могла довольно точно кидать мяч.
В субботу вечером у Роя сломался газовый гриль. Пока он его чинил, Меррил взялась кормить младших девочек.
— Мама, — вдруг спросила Роуз, — а можно, я понесу букет, когда тетя Ди-Ди будет венчаться?
— Радость моя, — улыбнулась Ивон, — почему ты решила, что тетя Ди-Ди будет скоро венчаться?
Меррил удивленно вскинула голову:
— Послушай, у Роя на работе есть приятельница, Карен Бэрчер. Ей сорок один год. Так вот, за пятнадцать месяцев она из деловой женщины превратилась в домохозяйку и мамашу. Не отчаивайся, Ди-Ди. Ты еще встретишь своего парня.
Ивон грустно усмехнулась:
— Боюсь, парень мне не нужен.
Меррил в ужасе застыла. Затем подхватила Роуз и понесла укладывать спать.
Ивон начала распаковывать коробки с посудой и занималась этим, пока не вернулась сестра.
— Прошу тебя, Ди-Ди, пожалуйста, — прошептала Меррил, — только не говори об этом Рою. Хорошо?
Ивон заключила сестру в объятия.
— Милая, дорогая моя, я и самой себе призналась в этом лишь через пятнадцать лет.
— О, моя милая, милая сестренка.
Они стояли обнявшись очень долго, попеременно смеясь и плача, пока на кухню не забрела Мелоди, расстроенная из-за того, что Грейс растрепала волосы у ее куклы. Продолжая гладить Ивон, Меррил свободной рукой прижала к себе дочь.
37
Ивон уехала. Прошла неделя, но ничего не происходило. К четвергу Стэн с Макманисом пришли к выводу, что банда Туи присела на корточки. Ожидают, что власти сделают с Фивором.
Стэн продемонстрировал записку Косица на салфетке председательнице окружного суда, и она вдобавок к «жучку», который Элф неделей раньше установил в телефоне его кабинета, дала разрешение на видеокамеру. Запись велась только в рабочее время, но результаты не обнадеживали. Подозрительными можно было счесть два телефонных звонка от Шерма Краудерза, но Косиц, по словам агентов, ведущих наблюдение в здании суда, отправился к нему в кабинет, и они побеседовали там. О чем — неизвестно. В среду Косиц в долгом разговоре с Милаки, касающемся различных служебных вопросов, вскользь упомянул, что слышал, будто подружка Фивора покинула город. Откуда ему это известно, он, разумеется, не уточнил, хотя можно предположить, что от Туи, которому сообщил Мортон. Председатель судебной коллегии в кабинете Косица появлялся за это время не больше двух раз. Стоял в дверном проходе и вел с Ролло безобидные разговоры. Тот обращался к нему «ваша честь». Более значительные темы, по всей вероятности, они обсуждали дома.