До вечера оставалась еще бездна времени, и Глеб, влившись в толпу людей, влекомый ею, побрел по дороге, внимательно оглядываясь по сторонам.
Ему не пришлось долго искать. Он увидел этого парня еще издалека и узнал в нем Новорожденного. Он и сам недавно так же стоял с открытым ртом на обочине и смотрел на восхитительное величие городской стены.
– Эй, парень! – Глеб развернул пошире плечи, сдвинул меч чуть вперед, так, чтобы оружие сразу бросалось в глаза, положил ладонь правой руки на рукоять, левой подпер бок.
Новичок с восторженными глазами неохотно оторвался от созерцания высящейся громады Города. Глеб, чуть косолапя, неторопливо подошел ближе.
– Первый раз в Город? – Он хлопнул парня по плечу.
–Да.
– Тебе там самое место. И знаешь почему?
– Почему?
– Потому, что там ты будешь под защитой Короля. Не то что здесь, где каждый может тебя обидеть. Ты же не хочешь умирать? Сколько ты в Мире – день, два? Неделю?
– Четыре дня.
– Довольно много. – Глеб задумчиво покивал и решился: – Вот что, парень! Если хочешь жить, гони деньги. Мне много не надо – тридцати монет будет достаточно.
– Но… – Новичок отшатнулся. Глеб шагнул к нему вплотную. Он еще не знал, что будет делать, если парень выхватит свой игрушечный меч и бросится на него.
– Но у меня только пять золотых.
– Думаю, и этого хватит.
– Но…
– Гони деньги! – Глеб скорчил суровую рожу и требовательно протянул руку. Парень трясущимися пальцами стал послушно развязывать тряпичный мешочек, болтающийся на скромном кожаном поясе.
– Не убивайте меня… Я в первый раз. Я еще только… Пожалуйста… – В глазах новичка уже не было восхищения и восторга. Там были одни слезы, и у Глеба вдруг что-то перевернулось в душе.
– Ладно, – сказал он, – оставь себе. Я пошутил. – Он хотел отойти, но парень, заподозрив неладное, схватил его за руку, стал совать в ладонь монеты и все умолял:
–У меня нет денег… Я только начал… Пожалуйста… Мне родители купили… И операция… Возьмите, только не убивайте…
Глеб отшатнулся от него, словно от прокаженного, но парень все тащился за ним, канюча и тыча деньгами.
По дороге, в нескольких метрах от них шли люди. Им не было никакого дела до происходящего на обочине.
Парень вдруг отцепился от Глеба, швырнул деньги в пыль и стремглав бросился прочь. Глеб смотрел ему вслед, на тонкий нелепый мечишко, колотящийся о бедро, на мелькающие худые ноги, на тщедушную фигурку, и ему было плохо. Пожалуй, так плохо ему еще никогда не было. Ему хотелось надавать себе пощечин, хотелось закричать во всю глотку, хотелось сделать что-то… что-то… Его почти тошнило, он стал невыразимо противен сам себе. Этот новичок вывернул ему душу наизнанку. Этот парень был не из Игры. Не от Мира. Он не играл. Он жил, жил здесь по-настоящему. Он не знал правил. Он не подчинялся им. Этот-парень…
Глеб ударил себя кулаком в грудь и еще раз – гулко, больно. Глупо и бесполезно.
Деньги лежали в пыли. Парень убегал.
Глеб посмотрел на бредущих людей и внезапно озлобился на них.
Сойдя с дороги, он яростно зашагал прочь, по высокой траве, по холмам, напрямую к западу, прямо на садящееся солнце. «…а врагов делает друзьями…» Талисман.
До самого вечера Глеб шел по холмистым лугам, держась в стороне от дорог и деревень. Когда уже стало смеркаться, он набрел на стог душистого колючего сена и залез в него, глубоко, как только смог.
Вокруг не было ни души. Город остался далеко позади, но при желании на фоне быстро темнеющего неба еще можно было разглядеть его высокие башни.
Глеб поворочался, делая уютную норку, прикрыл себя большой охапкой сена и, надеясь, что этой ночью никому не взбредет в голову покопаться в стогу, заснул.
У него под боком попискивали встревоженные мыши, но он их уже не слышал.
Глава б
Утро. Чужая квартира. Хочется пить и болит голова. Под боком кто-то храпит. Иван. На кухне звякает посуда…
Глеб спустил ноги с дивана. Посидел, наслаждаясь покоем. Затем поднялся, осмотрел себя. Качнулся, оперся о стол. Постоял, борясь с тошнотой.
В комнату вошел парень. Сергей. Спросил:
– Встал?
–Угу.
– Надо Ивана будить.
– Угу… Сколько времени?
–Два.
– Четырнадцать?
–Ну да.
– А день? Воскресенье?
– Ну, ты, Глеб, даешь! Суббота сегодня.
–Слава богу. А девчонки. Где?
– Утром ушли спать. Пойдем, я тебя чаем отпою. Потом можешь в ванну залезть. И не стесняйся, будь как дома…
Ивана они так и не растолкали. К вечеру тот и сам проснулся…
– Значит, договорились, – сказал Сергей, прощаясь, – присоединяешься к нам.
Глеб нахлобучил шапку. Проверил – на месте ли перчатки.
– О чем договорились?
– Не помнишь, что ли? Вчера весь вечер проговорили.
– Не помню.
– Ну, как же! Сторожевой Мост. Таверна… Что, в самом деле ничего не помнишь?
– Нет.
– Про то, что надо объединяться? Про альянс?
–Это да. Об этом я и раньше думал.
– Вот и давай. Приходи к Сторожевому Мостy. Возле него стоит маленькая таверна. Мы будем ждать тебя там. Будем объединяться…
Проснулся он рано.
Теперь он знал, что в маленькой таверне на перекрестке у Сторожевого Моста его будут ждать друзья.
Он разворошил сено и спиной вперед вывалился из стога. Стряхнув с одежды труху и сухие травинки; он заправился, похлопал себя по бедрам, по бокам, потоптался на месте, разогреваясь. Сильно хотелось есть, но он уже привык к постоянному чувству голода, свыкся с ним и старался просто не обращать на него внимания.
В таверне его накормят.
Глеб нагнулся, зачерпнул полные пригоршни росы и растер холодную влагу по лицу.
Выпрямившись, он прикинул направление и, более не мешкая, поспешил на встречу с друзьями.
Он наткнулся на ручей в полдень. Маленькая прозрачная речушка змеилась меж пологих возвышенностей, и если Глеб не ошибался, то, следуя ее изгибам, он должен был выйти как раз к Сторожевому Мосту.
Держась чуть в стороне от ручья, но не теряя из виду струящейся по каменным перекатам и песчаным отмелям воды, он направился вниз по течению.
Прямо из-под ног, из высокой травы выпархивали маленькие серые пичуги. Они взлетали высоко в небо и оттуда верещали, кружа над головой потревожившего их человека. Стрекотали кузнечики, смолкая ненадолго, когда Глеб проходил рядом. По холмам гулял ветер, неровный и теплый, словно сонное дыхание незримого великана, шевелил, волновал траву, и Глебу казалось, что в густых зарослях кто-то ворочается, ползет, перебегает, следуя за ним…
Не прошло и двух часов, как на его пути встала маленькая роща. Глеб раздвинул ветви кустов и шагнул под сень белоствольных берез и тревожно перешептывающихся осин. Здесь было прохладно. Ветер поверху ворошил кроны деревьев, но внизу воздух был недвижим. Сквозь листву пробивались солнечные лучи и разбрызгивались по изумрудной траве подлеска живыми серебряными пятнами…
Он почти сразу заметил это дерево. На маленькой светлой полянке, окруженной со всех сторон березами и осинами, росла невысокая яблоня. И ее гнущиеся к земле сучковатые ветви были отягощены краснеющими шарами спелых яблок, один вид которых вызывал обильное слюноотделение.
Глеб сглотнул, услышав, как забурчал проснувшийся желудок, и подошел к дереву вплотную. Он протянул руку, подставил ладонь под румяное яблоко, едва коснулся его, и оно само упало ему на ладонь, тяжело отвалилось с дрогнувшей ветви, словно только и ждало момента, когда голодный путник подставит руку. И тотчас пронзительно тонкий звук на пределе слышимости повис в воздухе. Как будто вместе с ножкой яблока оборвалась тонкая стальная нить, звонкая струна.
Глеб насторожился. Но тихий звук уже угас, и, решив, что эту звенящую, почти неслышимую ноту пропело какое-то мелкое животное, насекомое или птаха, Глеб успокоился, отцепил от пояса, чтобы не мешали, ножны с мечом и сел прямо под яблоней, вытянув гудящие от усталости ноги.