Быстро темнело. Было холодно. Стелилась по земле колючая поземка. Замерзший Глеб решил срезать дорогу и пошел чужими дворами и переулками.
Он был уже почти у самого дома, когда из темной подворотни к нему шагнули трое.
– Эй, братишка, – хрипло сказал один из них, – тебе не кажется, что у тебя слишком длинный нос?
Глеб, испугавшись этих внезапно выросших из мрака фигур, а еще больше – этих знакомых слов, отшатнулся. И вдруг почему-то сказал:
– Зато у тебя нос, словно картофелина, – хотя в темноте не мог разобрать даже смутных очертаний лиц.
Хрипун встал, словно наткнулся на невидимую стену. Он неуверенно коснулся своего носа и с трудом выдавал:,
–Ты?.. Там…Да?
– Там? Я… – Глеб тоже растерялся. Это казалось невероятным, но они встретились. Уже здесь.
Хрипун вдруг шагнул к нему, облапил, и Глеб понял, что этот здоровяк сейчас его просто раздавит, сомнет, сотрет в порошок… Но нападающий тотчас отпустил его и завопил:
– Ха/А меч? Мой меч у тебя?
–Да…—Глеб не знал, чего ожидать.
– Ха! Здорово! Вот уж! А! Слушай! Ха! – Крепыш просто тонул в эмоциях. – Здорово ты меня! Тогда! Ха! А! – Он возбужденно мотал головой, хлопал Глеба по плечу, толкал в грудь, и Глеб все никак не мог понять, во что же он вляпался, что же происходит сейчас – встреча двух друзей или избиение за старую обиду. – Ты молодец! Но меч не мое оружие. Тебе сказали это? Я работаю палицей…
– Иван! – встряли стоящие чуть позади темные фигуры. – Ты его знаешь?
– Ха! Конечно!
– Значит?..
– Да идите вы все! – махнул на них рукой здоровяк. – Шпана! Сволочи! Ха!
Фигуры растаяли в темноте. Глеб вздохнул облегченно. Теперь он был уверен, что экзекуция не состоится.
– Да как тебя зовут-то?
– Глеб.
–А там?
– Тоже Глеб.
– Здорово! А меня – Крушитель. Здесь – Иван. Слушай, ты торопишься?
– В общем-то, да.
– Ерунда! – уверенно заявил новообретенный товарищ. – Пошли! – Он сгреб Глеба в охапку и поволок куда-то.
– Куда? – Глеб пытался сопротивляться, но под ногами был лед, и ботинки беспомощно скользили.
– Познакомишься с Серегой. Мы с ним учились вместе. Другая он мой.
– А я-то при чем?
– Так он тоже там бывает. Мы вместе. Надо бы позвонить ему. Ха! Плевать! Рано еще. Так, без приглашения зайдем.
– Но… – Глеб пытался найти какие-то доводы, чтобы оправдать свое нежелание идти к какому-то Сереге, но Иван тащил его, игнорируя любые аргументы. Он сам так и сыпал словами:
– Мы с Серегой с самого детства вместе. В школе учились. Потом в институте. Только я не закончил. А он– голова! Он меня и подбил на это дело. Дорого, конечно, но зато… Ха! Мне нравится! А ты сам давно? Нет? Понятно! Как же ты меня смог тогда?.. Тебе повезло, что у меня не было булавы. Меч – это не мое. Серега, вот он да. Он все острое любит. А я человек простой. Дубину в руки – никакой шлем не выдержит. Ха!..
Глеб смирился с тем, что домой он сегодня попадет поздно, и, уже не сопротивляясь, следовал за своим могучим проводником. Тем более что у него наклевывалась одна интересная идея.
– Вон его дом, – сказал Иван, показывая на панельную девятиэтажку. – У себя. Видишь, окна горят. Серегины…
Три дня Глеб носу не показывал из гостиницы. В соседних номерах жили люди. Двуживущие. Утром они уходили куда-то по делам, в полдень возвращались и спускались в обеденный зал. Отобедав, они весь оставшийся день бродили из комнаты в комнату, а вечером оккупировали уютный бар и лениво потягивали там пиво. И все говорили, говорили, говорили… С некоторыми из них Глеб успел познакомиться…
– А, парень! – крикнули ему из соседней комнаты, когда он тащил к себе бутыль яблочного вина. – Может, заглянешь? У соседа собралась шумная компания из пяти человек. Кое-кого Глеб знал: конечно же, сам Кесарь – его сосед собственной персоной, балагур и весельчак; Радж – смуглый невысокий муж с кольцом в носу и с кривым ятаганом на поясе – весьма колоритная личность; Ворон – молчаливый, всегда задумчивый молодой человек, которого, как казалось, знала и уважала вся гостиница. Еще за заваленным снедью столом сидели, развалившись в уютных креслах, двое незнакомцев: один – седой старик в потрепанном халате, перепоясанном огненно-красным кушаком, второй – мускулистый полуголый варвар, из одежды на нем была только набедренная повязка из вонючей шкуры да многочисленные шнурки с нанизанными зубами неизвестных животных, с какими-то камешками и корешками – эти бусы висели у него всюду: на шее, на предплечьях, на запястьях, болтались под коленями, на щиколотке…
Глеб поставил тяжелую бутыль на стол и сел на свободный стул.
– Это Радж, – поочередно стал представлять Кесарь своих гостей. – Это Ворон. Это старый Жрец. Это Бешеный Волк. – Гости пьяно щурились на Глеба и чуть заметно кивали. —А это… – Кесарь наморщил лоб, вспоминая.
– Глеб.
– Точно – Глеб! Никак не могу запомнить. Что за странное, парень, у тебя имя…
– Имя как имя.
– Ну, так вот… – продолжил свой рассказ полуголый варвар, которого все для краткости называли просто Волком. – Схватил я его за рога, держу, а он головой крутит, мотает. Мне бы отпустить, чтобы нож достать, а нельзя. Он сразу башкой двинет, рогами подденет, бросит на землю, затопчет…
– Ну и?.. – Кесарь улыбался.
– Перегрыз я ему горло.
– Перегрыз? – Кесарь всплеснул руками. Ворон нахмурился. Радж покачал головой.
– Точно говорю! – Волк с гордостью показал свои великолепные зубы, звонко пощелкал по клыкам ногтем указательного пальца.
– Быку? Горло?
–Ну!
– И как?
– Нормально! Правда, кожу было тяжело прокусить, но жить захочешь… И еще, когда кровь хлынула, то я чуть не выпустил его – закашлялся, едва не захлебнулся.
– Дикарь, – осуждающе сказал седой старик.
– Врешь ведь, Волк. Признайся.
– Эй! Ты поосторожней!
– Как-то не верится.
– Зачем мне врать-то?
– А кто тебя знает?
– Дикарь, – еще раз сказал старик. – Быку надо было наговор на ухо прошептать, он бы сразу успокоился.
– Наговор, – хмыкнул Волк. – Не знаю я никаких наговоров-заговоров.
– Вот-вот. – Старик осклабился, показав три пожелтевших зуба, торчащих вкривь-вкось из опухших розовых десен. – Куда катится Мир? Кругом одни солдафоны и дикари. Хорошего мага днем с огнем не найдешь. – Старик умело выдернул пробку из бутыли, принесенной Глебом, и налил себе в кружку вина. Тонкая рука его в коричневых пигментных пятнах даже не дрогнула, хотя – Глеб знал по себе – глиняная емкость в оплетке из ивовых прутьев была весьма тяжелой. Старик задрал голову и стал вливать в себя кисловатый хмельной напиток, мелко глотая. Острый угол кадыка дергался вверх-вниз под тонкой пергаментной кожей.
– А ты-то сам. Жрец, хороший маг? – спросил Радж, поправив свой ятаган.
Старик не торопясь допил вино, оторвался от кружки, вытер рукавом губы, крякнул, прищурясь, и ответил:
– Один из лучших. – Он со значением поднял палец к потолку и повторил, слегка подвывая: – Один из лучших!
Все смотрели на его кривой, будто бы в нескольких местах сломанный палец с грязным когтистым ногтем. Старик опустил руку, налил себе еще вина, сказал:
– Ваша сила ограничена, моя – безгранична.
– Так уж и безгранична? – хмыкнул Кесарь.
– По сравнению с пашей.
– То есть сейчас ты можешь любого из нас легко убить?
– Ну, сейчас, допустим, не могу. Мы же в Городе. А вообще – да. Без сомнения.
– Ты? – Бешеный Волк засмеялся. – Беззубый старикашка?
– Не смейся над тем, чего не знаешь, – остановил его смех хмурый Ворон. – Старик прав. Магия сильней меча.
– Правильно, – Жрец довольно кивнул. – Моя сила не в мускулах и не в оружии. Моя сила – это весь Мир. Что вы можете предпринять против всего Мира?