Лихой драгун уставился на меня с неподдельным удивлением.
– Но там впереди не просто гибнут люди. Ни в чем не повинные и по большей мере безоружные, – продолжил я прерывающимся голосом, полным драматического пафоса. – Там единственная в этих местах переправа. Если казаки уничтожат ее, вы со своими возами окажетесь в западне. Кто знает, быть может, эти казаки – лишь малая часть того, что направлено для перехвата вашего обоза. Насколько я могу понять, важного обоза. Если не захватить переправу, риск лишь возрастает.
– Шляхтич прав! – напористо воскликнул Монлери, явно рвущийся на выручку попавших в засаду бедолаг. – Без переправы нас тут сомнут. Сомнут в считаные минуты.
– Хорошо, – скрепя сердце проговорил фузилер, должно быть, возглавлявший конвой. – Берите своих всадников и поспешите, задайте перца этим мерзавцам! И удерживайте мост до нашего подхода.
– Я с вами, месье!..
Капитан Монлери поглядел на мое окровавленное лицо, висящую на перевязи руку и мотнул головой.
– Вы отлично сделали свое дело, лейтенант. Отдыхайте. – Он легко вспрыгнул на коня, поднял его на дыбы и скомандовал драгунам, только и ждущим приказа, чтобы броситься на помощь.
Скорее всего, там, на мосту, его ждали очередные лавры победителя. Казаки редко вступали в схватку с равным, а уж тем более превосходящим по численности противником, если только этого не требовала ситуация. Но в одном он был не прав – мое дело было еще не сделано.
Как я и ожидал, продвинувшись на полверсты вперед, обоз стал как вкопанный, ожидая сообщения от Монлери о том, что мост захвачен и удержан. Именно то, что требовалось. Тут-то и появился в тылу у французов воз, груженный обнаруженной в имении снедью, увитый гирляндами домашних колбас и балыков, как рождественская елка игрушками. На нашу удачу, барские кладовые были рассчитаны на долгую зиму, и мародеры не успели нанести им сколь-нибудь заметный ущерб. Вестфальские мундиры Ротбауэра и его земляков едва виднелись под шубами с чужого плеча, да и все во внешнем облике возницы и сопровождающих его солдат наводило на мысль, что это не фуражиры, направленные какой-либо воинской частью, а шайка отбившихся от полка вояк, удачно пограбившая ближайшее имение. Увидев перед собой застывшую в ожидании колонну, вестфальцы также сочли за лучшее не лезть на рожон и остановились в некотором отдалении.
Как я и предполагал, такое поведение не могло остаться без внимания старшего офицера, и к возу тут же был направлен осанистый сержант с тремя бойцами. Я дорого бы дал за то, чтобы собственными ушами слышать завязавшуюся перебранку, Рольф Ротбауэр был мастером крепкого словца и сейчас явно с удовольствием использовал свои умения, чтобы объяснить чужаку, в каких именно отношениях он состоит с его родней и куда следует отправиться ему, а заодно и его капитану и всем, кто желает его остановить… Возмущенный сержант требовал честного дележа, то есть обещал вестфальцам оставить возок и лошадей. Однако подобный расклад недоучившегося лекаря вовсе не радовал. Закончив с бесполезной руганью, Ротбауэр приказал развернуть ароматно пахнущий возок, будто собираясь ехать в обратную сторону.
Такое хамство командовавший фузилерами капитан снести уже не мог. Он незамедлительно послал на помощь сержанту юного су-лейтенанта с наказом реквизировать продовольствие и арестовать подозрительных смутьянов. Но стоило молодому офицеру с десятком подчиненных направиться к драгоценному возку, «интербригадовцы» как по команде рухнули на колена и дали слитный залп. В тот же миг задний полог возка распахнулся, и по выбежавшим из-за возов фузилерам отрывисто рявкнула поставленная в кузов пушка. Залп картечи в упор буквально выкосил атакующих. В это время с пригорка слева от дороги чечеткой заговорили ружья партизан Афанасия Ильина.
Растерявшиеся фузилеры попытались организовать оборону и открыли беглый огонь в ответ, насколько это позволяла скорострельность дульнозарядных ружей.
– Становись! – крикнул видавший виды капитан. – Сдвой ряды!..
– Не надо. – В затылок ему уперся ствол пистолета. – Я князь Трубецкой. – Прикрыв ему ладонью рот, я отступил в сторону, чтобы не мешать окончательному истреблению конвоя.
Из ельника с противоположной стороны дороги в тыл обороняющимся неслись гусары ротмистра Чуева, тихо, без обычного «ура!», так что французы за грохотом выстрелов обнаружили гусар лишь тогда, когда сабли тех обрушились им на головы.
– Вот так-то будет лучше. – Я похлопал бледного офицера по плечу. – Бросайте шпагу. Отвоевались. Но вы были ко мне добры, отвечу тем же. Могу ли я просить вас о небольшом одолжении? Доставьте, будьте уж так любезны, мое послание императору, не хочу, чтобы он подумал, будто я о нем позабыл.