— Зачем оно вам? — не удержался от вопроса эрреянин.
— У каждого своя охота, — неопределенно отвечал Егерь.
— Понятно, — кивнул эрреянин, хотя ничего и не понял.
Они углубились в лес. Впереди шел Егерь, за ним, шаг в шаг, мягко ступал эрреянин. Егерь думал о жене. Когда он уходил и привычно поцеловал ее, жена спросила:
— Ты метко стреляешь, Егерь?
Тот кивнул удивленно, а она продолжала:
— Я знаю тебя уже несколько лет, и за все это время ты ничего не принес из леса. А твои древние ружья пахнут порохом. В кого ты стреляешь, Егерь?
Он понимал, что рано или поздно она задаст этот вопрос, и все же не был к нему готов.
— Мы поговорим потом, после… — ответил Егерь и ушел, и теперь его мучила недосказанность. Он думал, как лучше объяснить жене, на какую охоту уходит все эти годы. Жена была намного моложе Егеря, детей у них не было, и Егерь боялся ее потерять.
Когда до тропы осталось несколько десятков шагов, они остановились.
— Я оставлю вас здесь, — сказал Егерь. — Видите шалаш, вон там, правее? Это на случай дождя. Главное — не прозевайте зверя. Он придет, обязательно.
Эрреянин кивнул, и Егерь ушел, сразу словно растворившись в золотистых осенних сумерках. Эрреянин поглядел ему вслед, потом двинулся вперед. Осмотревшись, он удобно пристроился за старой, поросшей мхом валежиной. Легкий, пахнущий грибной сыростью ветер обдавал его лицо, и эрреянин понимал, что зверь, каким бы осторожным ни был, теперь его не учует.
Егерь тоже понимал это. Из привычного укрытия на пригорке ему были видны большая часть тропы и настороженный профиль эрреяиина. Тот и вправду был неплохим охотником — зверя они заметили одновременно. Почти бесстрастно Егерь наблюдал, как эрреянин долго, с наслаждением целится, как плавно, почти нежно прикасается его палец к металлу спускового крючка…
Тропа была обжита зверем, он узнавал здесь свои следы, свой запах. И хотя этот путь таил в себе нечто непонятное, непостижимое для него, леопард снова и снова выходил на тропу. Сверхосторожный, он преступал здесь некую запретную грань, страшную и недоступную для большинства сородичей, инстинктом угадывая, что это — путь к спасению.
Зверь мягко ступал, вслушиваясь в лес, течения запахов, неотделимый от окружавших его травы, деревьев и камней.
Внезапное, никогда не подводившее его предчувствие заставило леопарда броситься на землю, широко раскинув лапы. В то же мгновение резкий отрывистый звук хлестнул по чуткой тишине леса…
…Резкий отрывистый звук хлестнул по чуткой тишине леса, эрреянин вскинулся за своей валежиной, ощутив под лопаткой жалящий короткий удар и чувствуя, что проваливается в какую-то слепящую бездну. Не выпуская из ладони теплого ложа, он вытянулся на присыпанной листьями и хвоей земле, безжизненно откинув голову. Застывшее лицо эрреяиина не утратило выражения радостного предчувствия.
Егерь опустил ружье и выбросил горячую гильзу. Потом он встал и спустился туда, где, раскинув руки, неподвижно лежал эрреянин. Присев на валежину, Егерь некоторое время смотрел на его побелевшее лицо. Затем Егерь обернулся, и его глаза встретились с желтыми глазами зверя. Леопард подошел и потерся мордой о сапог Егеря. Тот запустил руку в пакет и выбросил оттуда мясо. Он глядел, как леопард ест, как совсем по-кошачьи вылизывает траву, на которой лежало мясо. Через несколько минут вдали показалась жужжащая точка патрульного геликоптера, и зверь исчез.
Из опустившейся машины вышел пилот, следом за ним выкатился серебристый шар медицинского робота, пилот поздоровался с Егерем и присел рядом, а похожий на металлического паука робот подкатил к лежащему эрреянину, в воздухе тотчас замелькали его подвижные членистые манипуляторы.
— Уже который раз, — сказал пилот, глядя на эрреянина, — а все не привыкну. До чего же он похож на покойника.
— Через пару дней он будет живее нас с тобой, — отозвался Егерь.
Робот извлек из тела эрреянина остатки пластиковой ампулы и отбросил их в сторону.
— Сильфидомин? Как всегда? — спросил пилот.
— Как всегда, — отозвался Егерь.
— Значит, через пару дней этот парень проснется, но это уже будет не он…
— Не совсем он, — нехотя поправил Егерь. — Просто у него пропадет желание убивать. Это была его последняя охота.
Робот сноровисто укладывал тело эрреянина в мягкую капсулу. Некоторое время они наблюдали за быстрыми и четкими движениями автомата.
— А когда у тебя будет последняя? — спросил, поднимаясь, пилот.
Егерь коротко взглянул на него, перевел взгляд туда, где в отдалении над буреломом вздымались зеленые свечи молодых елей, и увидел знакомые, налитые золотистым огнем глаза. На какой-то-миг все его существо пронзило чувство почти мистического ужаса — Егерю почудилось, что зверь понял вопрос и тоже ждет, что он ответит…