— Не помню, — пискнула Юлька и уставилась на ноги. По ней было понятно, что врет, безбожно врет. Амбалы тоже это поняли, переглянулись, потом первый дружелюбно сказал:
— Юлия, вам лучше не врать. Мы люди нервные, всяко может случиться. Давайте еще раз.
— Разговаривал, — затрепетала Юлька. — Ругались они. Что-то о деньгах говорили, я слышала, что Рафик Анисович кричал: «Да прослежу я, не волнуйся! Разве я когда-нибудь тебя подводил?».
— А еще что?
— А потом, — Юлька сглотнула и чуть тише добавила: — Потом Рафик Анисович кому-то позвонил и сказал: «Пора это заканчивать. Надоел он мне, подозревает что-то».
— Прямо так и сказал? — оживились амбалы. Юлька покосилась в сторону и промямлила:
— Ну, может, не слово в слово, но смысл я передала.
Амбалы вопросительно посмотрели на Матвея. Тот слушал Юлькину речь с отстраненным видом, словно все происходящее его ни капли не волновало.
— Матвей… — пробасил амбал номер два. — Что скажешь?
— Вот что, — заговорил Матвей, оторвав взгляд от окна и уставившись на Юльку. Подруга тут же съежилась и испуганно вздрогнула. — О нашем разговоре никто знать не должен. Это понятно?
Юлька закивала с видом дурочки.
— И второе, — продолжил Матвей, вставая. — Если ты мне соврала, найду и убью.
Он сказал это с легкой улыбкой, как бы шутя, но я сразу поверила: и вправду убьет. Что-то такое было в его глазах, что не давало сомневаться в угрозе. Юлька побледнела и тут же перекрестилась.
— Я вам правду сказала… Честное слово. Зачем мне врать?
Матвей снова усмехнулся и направился к выходу. На половине пути он обернулся, уставился на меня и произнес:
— Красиво танцуешь.
И ушел, сопровождаемый амбалами. Хлопнула входная дверь, а Юлька схватила со стола стакан воды и жадно присосалась.
— Кошмар какой… Что за тип. Адка, меня ведь не убьют?
— Конечно, нет, — успокоила я ее. — Ты ведь правду сказала. Теперь Мусика убьют.
Юлька икнула и отставила стакан в сторону.
— Как это? За что?
— Ну так ясно же все, — раздраженно буркнула я. — Виктора Петровича убили. До этого у них с Мусиком были общие дела, они ругались. А потом этот звонок, где Мусик прозрачно намекнул кому-то: надо заканчивать. Скорее всего, это относилось к Бурганову.
— И что? — заволновалась Юлька, запахивая халат на груди. — Думаешь, это Мусик? Да у него кишка тонка. Хотя…
Тут она задумалась, должно быть вспомнив о былых подвигах Мусика, и побледнела.
— Но если этот Матвей решит, что Мусик убийца, тогда он и его прихлопнет? Боже мой, надо что-то делать…
— Зачем? — поинтересовалась я, вставая и наливая себе кофе. — Мусик в могиле, ты хозяйка клуба. Не об этом ли мечтала всю жизнь, дорогая?
— Дура нет, — взвизгнула Юлька. — Клуб хоть и оформлен на меня, все в городе знают, чей он. А Рамиль после смерти папочки меня со свету сживет… Он и так уж на меня смотрит, прости Господи, как волк на овцу. Не видать мне клуба, как своих ушей, еще и этот наркоман проклятый приставать будет… Что делать-то, Адка?
— Не знаю. Дай подумать.
Я отхлебнула горячий кофе и прищурилась. Думала я долго, Юлька вертелась на стуле, как ужаленная, время от времени преданно заглядывая мне в лицо. Подобное поведение мне надоело, и я, рассердившись, велела:
— Сигареты из сумки принеси.
Мы вышли на балкон, и я с наслаждением закурила. Вредная привычка существенно ускоряла мыслительный процесс, поэтому через минуту мне пришла в голову идея.
— Слушай, а что, если этот Матвей не Мусика посчитает виноватым, а Рамиля?
— А? — вздрогнула Юлька, сидевшая прямо на полу. — То есть как?
— Короче, Бурганова сто процентов твой Мусик убил. Уж извини, говорю как есть. Только вот если Мусик умрет, клубом Рамиль заправлять будет. Да и городом, в общем-то, тоже. Нам это ни к чему, одни проблемы и лишняя морока. А вот если этот Матвей на Рамиля подумает, то его и прихлопнет. А там глядишь, и Мусик за сына вступится, и тоже падет смертью храбрых.
Юлька подумала и почесала нос.
— Это мне нравится, — заявила она. — Хорошая идея. Только с чего это Матвею на Рамиля думать?
— Бурганова убили одиннадцатого, в воскресенье. Где Рамиль был в это время?
— Да откуда ж я знаю? — всплеснула руками Юлька, и тут же поникла. — В клубе. Нажрался, свинья, ко мне полез. Я его в свой кабинет отвела, и там закрыла.
— А дальше?
— В обед приехала, никого. Забыла, блин, про него! Сорвалась, как бешеная, думала уж, он мне кабинет разнес, а прихожу — нет никого.
— В обед — это во сколько?