— Не признала меня? Я Ольга Степановна, мама Коли.
— А-а-а, — закивала я, лихорадочно вспоминая, кто такой Коля. На ум пришел только Зайцев — бывший одноклассник, но его родители трудились на заводе, и обоих я прекрасно знала.
— Коли Рокотова, — снисходительно пояснила дама, видя мое замешательство. Ахнув, я обняла Ольгу Степанову. Как же я сразу не вспомнила! Наверное, оттого, что Колю Рокотова никто по имени не называл — величали его просто Ник, и имечко я уже давно забыла. Ник был моим близким другом в университете, но по его окончании наши пути разошлись.
Обменявшись с Ольгой Степановной обыденными вопросами о семье и здоровье, я спросила:
— А Ник? Он здесь?
— Нет, как уехал в Москву, так там и остался. Приезжает ненадолго, да обратно. Скоро вот опять должен навестить. Ты заходи в гости, повидаешься.
— Обязательно, — пообещала я, попрощалась и направилась к кассе, на ходу доставая карту. Надо же, какая встреча! Надо будет увидеться с Ником — парень он толковый, может, чего дельного подскажет.
Войдя в свой двор, я тут же замерла, а сердце сжалось от нехорошего предчувствия. Возле подъезда стоял черный Сабурбан, тот, что я видела ночью. Дверцы машины распахнулись, и насмешливо улыбаясь, ко мне направился Матвей.
— Негоже девушкам таскать тяжести, — остановившись в двух метрах от меня, он кивнул на сумку. — Помочь?
Предложение было магическим образом сказано так, что я не могла отказаться. Протянув пакет, улыбнулась и сказала: «Спасибо». Наши руки соприкоснулись на мгновение, и меня бросило в жар. Все мысли мгновенно спутались, я застыла с открытым ртом, забыв, что хотела вести себя как гордая и самоуверенная барышня.
— Пойдем, — подхватив меня за локоть, Матвей зашагал к моему подъезду. Охрана осталась на месте. — Ключи давай.
Замешкавшись, я порылась в сумке и дала ключи. Мы вошли в подъезд, поднялись на мой этаж, и Матвей по-хозяйски открыл дверь. Сразу отправился на кухню, я юркнула следом.
— Чаем угостишь? — поставив пакет на стул, Матвей расселся на угловом диванчике и закинул ногу на ногу.
— Есть только кофе.
— Валяй.
Я щелкнула кнопкой кофеварки, встав к нему спиной, и приготовилась ждать. Кофе готовился долго, я вся измучилась и вспотела, ощущая между лопаток тяжелый взгляд. Не сомневаясь в том, что Матвей разглядывает меня сверху донизу, брякнула:
— Пялиться нехорошо.
И поставила перед ним кружку.
— Да? — вздернул брови Матвей. — А ты когда в клубе свои достоинства демонстрировала, чего ждала?
— Ничего я не демонстрировала, — вспыхнула я. — Я танцевала. И ваше внимание мне ни к чему.
— Ну-ну. — Матвей отхлебнул кофе и сказал: — Гадость. Давай-ка начистоту, детка.
— Я не детка, — еле сдерживаясь, прошипела я. — У меня имя есть.
— Знаю, — серьезно кивнул он. — Зарецкая Аделаида Сергеевна. Двадцать четыре года, не замужем. По профессии — журналист. Нигде не работаешь, снимаешь квартиру, прописана по адресу Темирова, дом 26…
— Хватит, — поморщилась я. — Я поняла.
— Так вот, детка, — продолжил Матвей. — Мне не нравится, когда меня водят за нос. Это понятно?
— Более чем.
— Я спрошу только один раз, и если выяснится, что ты мне солгала, пеняй на себя. Ты знаешь, кто мог убить Бурганова?
— Нет. Откуда мне?
— Но подозрения имеются?
— Да откуда мне…
Матвей резко выбросил вперед руку, и схватил меня за волосы, вынуждая наклониться над столом. Я тихонько вскрикнула.
— У тебя красивое лицо. Я бы даже сказал, ангельское. Не хочется его портить, но…
— Я скажу, — торопливо заговорила я, рассматривая узоры на столе. — Я думаю… О Господи.
Матвей отпустил меня и сел на прежнее место. Выпрямившись, я нервно заправила волосы за уши и рассказала об Андрюхе, который пил в клубе, и о Витьке.
— Его туда специально заманили, чтоб тачку взять? — спросил Матвей без особого интереса. Я пожала плечами.
— Возможно. Андрюшка неплохо общается с Витьком, а тот — лучший друг Рамиля.
— А сынишка Мусы был тогда в клубе?
— Я у Юльки спрашивала, она сказала, что в час ночи уехал.
— Камеры?
— Он ушел через черный ход, там камер нету. Мусик не велел ставить, — сказала я, и прикусила язык. Матвей усмехнулся на мое «Мусик», но никак это не прокомментировал, а спросил:
— А Витек что?
— Его не было в клубе вообще. Вы когда ушли, мы с Юлькой размышляли… Ну, мог Мусик так поступить или нет. И решили, что нет. Все-таки Мусик в душе человек добрый, Юльке вон помог, да и вообще. А сын его — наркоман, на все готов. Может, это Витька тачку свистнул, и дружка поджидал, а потом они на кладбище поехали?