Витек по кличке Шуруп был тощим, белобрысым и страдал нервным тиком. Его правый глаз беспрестанно дергался, и я подозреваю, что виной тому было близкое общение с Рамилем — тот кого хочешь доведет. Формально Витек считался кем-то вроде охранника, но при одном взгляде на него становилось понятно, что худой и юркий Шуруп во время опасности просто даст деру. Днем он обычно тусовался дома, во дворе или же таскался где-то с Рамилем, а по вечерам ходил в «Монро». Поэтому я направилась на улицу Кулицына, где и проживал Шуруп вместе с мамой.
Серые пятиэтажки уныло возвышались над небольшой детской площадкой, где стояла одинокая горка и покосившаяся скамейка. Помнится, наш мэр обещал в первую очередь заняться благоустройством площадок, однако местные жители до сих пор вынуждены были водить детей в соседний двор. Миновав печальное зрелище, я зашла в третий подъезд и остановилась возле красной, обитой дерматином двери, нажав на звонок. Дверь открыли с третьей попытки.
— Кто? — буркнул Витек, зевая. Заспанное лицо и неприглядный вид: поношенные тапки и серые трусы указывали на то, что до моего прихода Витек мирно дрых.
— Мать дома? — спросила я, втискиваясь в маленькую и темную прихожую, сплошь заставленную коробками. Невыносимо запахло кошками.
— Нет, на работе. Привет, Адка. Чего тебе?
— Можем мы поговорить? — очаровательно улыбнулась я. Витька моя улыбка не воодушевила, скорее — напрягла, и проводив меня на кухню, он торопливо помчался в комнату одеваться. Я тем временем оглядывалась по сторонам. Крохотная кухонька со стареньким гарнитуром, допотопный телевизор на полке, тусклый протертый линолеум. В углу царственно разлеглась пушистая кошка. На столе — тарелка с недоеденным супом, дешевый бумажник и ключи с кучей брелоков в виде машинок. Окно украшали страшненькие занавески с алыми розами, но чистые, над мойкой — скудный набор посуды, среди которого особо выделялась красивая крупная чашка с узором. Работу я узнала — моя одноклассница изготавливала вот такие чашечки на заказ, и стояли они будь здоров, поэтому эта желтая чашка абсолютно не вписывалась в убранство квартиры.
Витек, вернувшийся на кухню, заметил мой взгляд и нехотя сказал:
— Это матери подарок. Любит она такое.
— Ясно, — ответила я, и села за стол. Опасливо провела рукой по поверхности, но тут же успокоилась: стол был чистым. Шуруп, с интересом наблюдая за мной, усмехнулся.
— Что, не нравится квартира?
— Видела и получше, — дипломатично сообщила я. — Ты же вроде нормально зарабатываешь?
Точную сумму я не знала, да и зарплатой это назвать было сложно — деньги своим парням давал лично Муса, плюс выделял какие-то проценты, однако Бог знает, за какие такие дела, а спрашивать я стеснялась.
— Ну, — насторожился Витек. — Зарабатываю. Только… Мать у меня болеет.
— Что-то серьезное?
— Нервное, — махнул рукой Шуруп. — Приходится к психологу ходить, да всякие таблетки покупать. Еще санаторий обязателен. Сейчас вот она на работу устроилась, может получше пойдет. Ты зачем пришла? Говори уж.
— Слушай, — замялась я, не зная, как лучше начать. — Мне вчера Андрюшка звонил. Про машину говорил и Бурганова… Ну, ты в курсе.
— Ну, — повторил Витек, и еще сильнее напрягся. — И чего?
— Этот, который наследник Бурганова, к Андрюшке приезжал. Он уж испугался сильно.
— А, — расслабился Витек. — Пусть не переживает. Не тронут его. Кому нужен твой Андрюха? Он в тот день на работе был, а тачку угнали. Железное… как его там?
— Алиби, — подсказала я. — А этот Матвей — он вообще кто?
— Матвей? — задумался Витек. — Крутой парень.
— А поподробнее?
— Вроде из наших, из бывших. Сейчас, говорят, у него охранное агентство какое-то. Супер крутое и элитное. Болтают, что помимо охраны они еще кое-какие заказы выполняют. Улавливаешь?
Я улавливала, и все больше злилась. Послал же черт этого Матвея на наши головы! Нет чтобы… Дальше я додумать не успела, поскольку Витек выдал следующую фразу:
— Он же от наших дел отошел, но Бурганову должен что-то остался. Вот и приехал вроде как разобраться, кто его кокнул. Бур-то же в нашем городе жил, лет семь назад уехал, после скандала. Ты разве не помнишь?
— Нет, — ответила я, поскольку лет семь назад мне было семнадцать, и в жизни моей происходили жуткие и печальные события. Витек пожал плечами и выжидающе уставился на меня.