Теперь тело жертвы лежало обнаженное в ванной и умиротворенно ждало своей участи. Вытаскиваю его голову на бортик и огромным трофейным мачете, который раздобыл в одной из квартир, отрубаю. Странно, но некоторые люди и до случившегося держали дома разнообразное оружие, которое теперь пригождается мне, в новом мире, а их оно не защитило.
- Хрясь! – С чавканьем врезается огромный нож-топор в шею, орошая стены и меня мелкими бордовыми брызгами, переламывая позвонки, и застревает в них. Расшатывая из стороны в сторону, вытаскиваю его и снова с размаху бью в это же место.
- Хрясь! – Голова дергается и повисает на лоскуте мяса и кожи и раскачивается над кафельным полом ванны. Легонько провожу по лоскуту заточенным концом и та, отделившись, падает. Не люблю, когда видно лицо. Кажется, что в следующий раз это могу быть я, что вполне реально, поэтому пинаю ее ногой под ванну, и она исчезает в темноте.
Переворачиваю тело на живот и поудобней ставлю одну свечку на изголовье ванны, так чтобы было видно получше. Для следующей процедуры достаю самый острый и небольшой нож из всех и плоскогубцы. С нажимом веду ножом вдоль позвоночника, твердой рукой, до самого крестца. Кожа с характерным для нее небольшим треском рвется под «инструментом». Иногда нож немного застревает в костях, но не сильно, стараюсь его не тупить. Напряжение тела ослабилось, и позвонок немного вышел из натянутой плоти. Теперь достаю свой ценный небольшой фонарик с ремешком для лба, как у шахтеров на касках, хотя такой раньше во многих «хозяйственных» магазинах продавали. Батарейки экономлю и включаю его только во время тонкой работы, потому что их в развалинах тоже тяжело найти, а кончится заряд и все: нет батареек - нет фонарика. Сейчас как раз такой случай.
Одеваю его на голову и на мгновение останавливаюсь послушать звуки вокруг. Тихо, может, конечно, и не придет никто, но осторожность никогда не помешает. Поэтому, еще немного послушав, я приступил к делу.
- Щелк. – Щелкнул небольшим тумблером на фонарике, и луч света упал на вспоротую человеческую спину, по коже которой, собираясь небольшими каплями, текли остаточные ручейки крови. Она еще в огромном количестве будет сочиться из мяса, пока не обветриться. Странно, но когда человек умирает, то проходит немного времени, как его влага покидает тело, и он становится похож на мумию. Коченеет, как венская колбаска и ссыхается, как вяленое и сушеное мясо.
Немного настроив угол падения света, я схватил один край спины плоскогубцами, немного натягиваю на себя, и принимаюсь аккуратно, небольшими движениями кисти, острым ножом отделять кожу от мяса, продвигаясь все глубже и глубже под покров. Стоит тихий треск.
Если это не сделать, не снять кожу, то она во время жарки дубеет, почти, как свиная становится, и ее не разжуешь. Можно часами гонять во рту образовавшуюся твердую жвачку, а она и не подумает раствориться или как следует разжеваться, а глотать куском не приятно. Да и воняет опалиной, когда огонь волоски небольшие сжигает.
На открывшемся мне мясе небольшой жировой покров, который на жаре углей оставляет мясо сочным, а при жарке не дает ему пригореть, смазывая поверхность плавящимся подкожным салом. Мясо я беру «карбонадное». Без костей, нежное мясо трапециевидной мышцы отделяю проворными, немного нервными движениями ножа у влажного от крови огрызка шеи и на крестце. Мясо помещено в небольшую пленку, предохраняющую мышцу от сильных деформаций при жизни. Пленку не порвать руками, но острие ножа легко справится и с этим. Один кусок, на несколько килограмм, готов – откладываю его в сторону, потом почищу от плевы, непосредственно перед готовкой. Второй также вскоре оказывается рядом. Остается еще одна зона мягкая и готовая к употреблению самая большая мышца в теле - ягодицы. Мясо немного рыхлое и более пористое, что ли, но дополнительной обработки не требует. Эту зону снять не получается аккуратно. Просто кромсаю одну и вторую часть попы, естественно предварительно сняв кожу до бедра. В итоге, у меня килограмм десять, или около того, отборного мяса. Из остальных частей можно взять трицепс, бицепс и переднюю, и заднюю ляжку ноги. Но они очень жесткие, жилистые, то есть, и их приходится тщательно отбивать, а затем долго тушить в жире, что непозволительная роскошь для такого мобильного странника – меня. Можно зазеваться и угодить кому-нибудь на обед или ужин, поэтому этот пункт по обстоятельству.