Джад снял трубку и набрал номер. К телефону подошла Нора.
– Привет! – сказал он.
– Джад! – В ее голосе звучали теплота и дружелюбие. – Ты хочешь сказать, что приедешь обедать?
– В скором времени непременно приеду.
– Пожалуйста! А то я обещала Ингрид. Она красивая.
«Вполне возможно. Но до Анны ей далеко!…»
– Ты во второй раз нарушаешь обещание, и Швеция вот-вот объявит нам войну.
– Больше не буду.
– Ты оправился после несчастного случая?
– О да.
– Какой это был ужас…
В голосе Норы послышалась некоторая неуверенность.
– Джад… по поводу Рождества. Питер и я хотели бы провести его с тобой. Пожалуйста.
Грудь сжала знакомая острая боль. Одно и то же всякий раз. Питер и Нора, самые близкие друзья, страдали от того, что каждое Рождество он в одиночестве блуждал среди незнакомых людей, старался затеряться в толпе, заставляя себя все время двигаться до полного изнеможения, как будто не по своей воле участвовал в каком-то ритуальном обряде, в мрачной мессе по умершим; горе овладевало им и мучило. «Ты все драматизируешь», – устало сказал он себе.
– Джад…
Он проглотил ком в горле.
– Прости, Нора, – Джад знал, как она к нему относится. – Возможно, в следующее Рождество.
Она постаралась скрыть разочарование.
– Ну ладно. Я скажу Питеру.
– Спасибо.
Он вдруг вспомнил, зачем позвонил.
– Нора, ты знаешь, кто такая Тери Уошберн?
– Кинозвезда? Почему ты спрашиваешь?
– Я… видел ее сегодня утром на Мэдисон-авеню.
– Живьем? Правда? – Вопросы сыпались словно из уст нетерпеливого ребенка. – Как она выглядит? Старая? Молодая? Худая? Толстая?
– Великолепно. Она ведь была очень известна?
– Очень известна?! Тери Уошберн была недосягаема – во всех отношениях, если ты можешь вообразить подобное положение.
– И что же заставило такую знаменитость уйти из Голливуда?
– Это не она ушла, а ее ушли.
Значит, Тери сказала ему правду. На душе стало спокойнее.
– Вы, врачи, никогда ничего не знаете. Тери Уошберн была замешана в одном из ужаснейших скандалов за всю историю Голливуда.
– Правда? – спросил Джад. – В каком же?
– Она убила своего любовника!..
12
Снова повалил снег. Ватные хлопья, пляшущие в порывах арктического ветра, так заглушали шум движущегося транспорта, что он едва долетал до пятнадцатого этажа. В освещенном окне офиса в доме напротив смутно проглядывал силуэт секретарши.
– Нора… ты уверена?
– Когда речь идет о Голливуде, я для тебя ходячая энциклопедия, дорогой. Тери жила с главой студии «Континенталь» и одновременно встречалась с помощником режиссера. Однажды ночью она застала его с другой женщиной и всадила в него нож. Глава студии нажал на все педали, кое-кого подкупил, и дело замяли, выдав за несчастный случай. Но было оговорено, что она уберется из Голливуда и никогда там больше не появится. Так она и сделала.
Джад молча смотрел на телефонный аппарат.
– Джад, ты слушаешь?
– Да.
– Какой-то у тебя странный голос…
– Кто тебе это сказал?
– Сказал? Да об этом писали все газеты и киножурналы. Об этом знали все.
«Кроме него», – подумал Джад.
– Благодарю, Нора, – проронил он. – Передай привет Питеру. – И повесил трубку.
Вот тебе и «несчастный случай»! Тери Уошберн убила человека и не обмолвилась ни словом. А если она убила однажды… Весь в мыслях, он взял блокнот и записал: «Тери Уошберн».
Зазвонил телефон. Джад снял трубку:
– Доктор Стивенс…
– Я просто проверяю, все ли в порядке. – Голос детектива Анжели, все еще хриплый, простуженный.
Джад почувствовал благодарность к этому человеку: хоть кто-то на его стороне.
– Есть что-нибудь новенькое?
Джад заколебался. А почему бы не рассказать?
– Они попытались еще раз. – И поведал о Моуди и о бомбе, подложенной в машину. – Это должно убедить Макгриви, – заключил он.
– А где бомба? – взволнованно спросил Анжели.
Джад помолчал:
– Ее обезвредили.
– Что-что? – спросил Анжели недоверчиво. – Кто это сделал?
– Моуди посчитал, что это большого значения не имеет.
– Не имеет значения! Понимает ли он, для чего существует полицейский департамент? Мы могли бы сказать, кто подложил бомбу, едва взглянув на нее. У нас есть досье на всех М. О.
– М. О.
– Модус операнди. Так мы называем людей, действующих по определенной схеме. Если они что-то однажды совершают, то есть все основания предполагать, что и в дальнейшем будут поступать так же. Неужто вы и сами не догадывались?
– Нет, – промолвил Джад, задумавшись. И Моуди, несомненно, знал это. Была ли у него причина не показывать бомбу Макгриви?
– Доктор Стивенс, как вы познакомились с Моуди?
– Нашел его телефон в справочнике. – Объяснение прозвучало по-идиотски.
Анжели сглотнул:
– Хм-м. Так вы и впрямь ни черта не знаете о нем!
– Полагаю, ему можно доверять. А в чем дело?
– Вот сейчас-то, по моему глубокому убеждению, вам не следует доверять никому.
– Но Моуди не причастен к этому делу. Я наобум выбрал его фамилию в телефонном справочнике.
– Наплевать, как вы выбрали. Моуди говорит, что поставил капкан на преследователя и захлопнет его, когда тронут наживку. Полиция же по поводу этой самодеятельности в полном неведении. Потом показывает бомбу в машине, которую мог подложить сам, и втирается к вам в доверие, так?
– Не исключено, – сказал Джад. – Но…
– Может быть, ваш приятель Моуди – честный человек, а может, предатель. Я требую, чтобы вы вели себя правильно, пока мы не разберемся.
Моуди – против него? Трудно поверить. Но ведь и у него самого были некоторые сомнения.
– Что, по-вашему, я должен делать?
– Как насчет того, чтобы уехать из города? Только по-настоящему.
– Я не могу оставить пациентов.
– Доктор Стивенс…
– Кроме того, – добавил Джад, – это ничего не изменит. Я даже не знаю, от кого бежать. А когда приеду обратно, все вернется на круги своя.
– Резонно. – Анжели дышал натужно. – Как вы думаете, когда Моуди прорежется опять?
– Понятия не имею. Кажется, он знает, кто за всем этим стоит.
– А вам не приходило в голову, что тот, кто за этим стоит, может заплатить Моуди больше, чем вы? – В голосе Анжели звучала тревога. – Если он попросит вас о встрече, позвоните мне. Я просижу дома еще день или два. Можете поступать как хотите, доктор, только не встречайтесь с ним наедине!
– Вы делаете из мухи слона, – возразил Джад. – И только потому, что он вынул бомбу из моей машины…
– Не только, – вставил Анжели. – Боюсь, вы выбрали не того человека.
– Если он объявится, я вам позвоню, – пообещал Джад.
Его терзали сомнения. Уж не перебарщивает ли Анжели в своих подозрениях? Моуди, конечно, мог солгать о бомбе, чтобы усыпить его бдительность. А потом – все очень просто. Позвонит Джаду и, сказав, что есть важные сведения, назначит встречу где-нибудь в пустынном месте… Джада передернуло. Неужели он так ошибся в Моуди? Вспомнил о первых впечатлениях: никчемный и недалекий человек. Хотя вскоре под простоватой внешностью обнаружился быстрый и острый ум. Но разве это позволяет доверяться человеку?..
Послышался шорох в приемной, и он взглянул на часы. Анна! Быстро спрятал пленки и открыл дверь. На Анне был модного покроя темно-синий костюм и маленькая шляпка, обрамлявшая лицо. Погруженная в свои мысли, она ничего не заметила. Джад смотрел и смотрел на нее, упиваясь красотой и пытаясь найти хоть какой-нибудь изъян, дабы убедиться, что она не для него, что однажды он встретит женщину более подходящую. Лиса и виноград. Не Фрейд – отец психиатрии, а Эзоп.
– Здравствуйте, – сказал он.
Вздрогнув, она подняла глаза и улыбнулась.
– Здравствуйте.
– Входите, миссис Блейк.
Она прошла в кабинет, слегка задев его упругим бедром. Обернулась и распахнула свои необыкновенные фиолетовые глаза.