— Проснулась наша спящая красавица. Выглядите ужасно.
Джаду надоело это выслушивать.
— Я прекрасно себя чувствую, — солгал он. — И хочу уйти.
— Когда?
— Сейчас.
Доктор Хэррис осуждающе посмотрел на него:
— Да вы только появились здесь. Побудьте несколько дней. Я пришлю вам несколько хорошеньких сестричек, чтобы не было скучно.
— Спасибо, Сеймур. Но мне действительно нужно идти.
Доктор Хэррис вздохнул:
— Хорошо. Вы сами врач. Лично я и кошку бы не выпустил на улицу в таком состоянии. — Он проницательно посмотрел на Джада. — Еще чем-нибудь могу помочь? — Джад покачал головой. — Я попрошу мисс Бедпен принести вашу одежду.
Через полчаса девушка из регистратуры вызвала такси. И в 10.15 он был у себя в кабинете.
6
Его первая пациентка, Тери Уошберн, уже ждала в коридоре. Двадцать лет назад она была звездой первой величины на голливудском небосклоне. Однако карьера оборвалась: звезда вышла замуж за лесопромышленника из Орегона и исчезла из поля зрения. С тех пор Тери поменяла пять или шесть мужей и теперь жила в Нью-Йорке с последним мужем, занимающимся импортом.
Джад шел по коридору, а она сверлила его злым взглядом.
— Ну… — выпалила Тери. Но отрепетированная речь, полная упреков, замерла на губах, когда она увидела его лицо. — Что случилось? У вас такой вид, будто вы разнимали двух похотливых самцов.
— Да ерунда. Простите, что опоздал.
Двадцать лет назад Тери Уошберн была необычайно хороша собой, и следы былой красоты еще не исчезли. Взгляд добрый и невинный, глаза огромные. Таких глаз он ни у кого не видел. Ножки стройные, комплекция потрясающая. Страстный рот, правда, окруженный морщинками, но еще чувственный, округлая и упругая грудь в подчеркивающем форму бюстгальтере. Джад подозревал, что она делает инъекции силикона, но не спрашивал — пускай сама выкладывает.
Большинству пациенток казалось, будто они влюблены в него: естественная трансформация отношений от «пациентка — врач» к «пациентка — покровитель — любовник». Но с Тери дело обстояло иначе. Она пыталась соблазнить его с той самой минуты, как вошла в кабинет, старалась возбудить интерес к себе всеми доступными способами, а уж в этом Тери особая искусница. В конце концов пришлось предупредить: если не будет вести себя достойно, он отправит ее к другому врачу. Тогда Тери изменила тактику: стала изучать его, нащупывая слабое место.
Тери попала к Джаду по рекомендации известного английского медика после громкого международного скандала в Антибе. Репортер светской хроники на страницах французской газеты подробно расписал, как во время морской прогулки она переспала с тремя братьями владельца яхты, с которым была обручена. Сам жених ненадолго отлучился по делам в Рим. Репортер публично покаялся, а потом его без шума уволили и историю замяли.
На первой же встрече Тери хвастала, что все это правда.
— Безумие какое-то, — говорили она. — Мне постоянно нужен мужчина, никак насытиться не могу.
Она провела руками по бедрам, задрав юбку, и невинно глянула на Джада:
— Ты усваиваешь, о чем я толкую, милый?
С тех пор Джад узнал немало разных разностей. Она была родом из маленького шахтерского городка в Пенсильвании.
— Мой отец — поляк, бывало, слова из него не вытянешь. Он работал литейщиком, каждую субботу, получив зарплату, напивался и колошматил свою старуху. Не упускал единственного удовольствия в жизни.
В тринадцать лет она сообразила, что с вполне оформившейся фигурой и ангельским личиком можно подзаработать деньжат, проводя время с шахтерами на свалке промышленных отходов. Когда папаша узнал об этом, то ворвался в их хибарку, что-то неразборчиво вопя по-польски, и выставил за дверь мать. Заперся на ключ, снял с себя ремень и сперва избил Тери, а потом изнасиловал.
— В тот день я последний раз видела отца и мать.
— Вы убежали? — спросил Джад.
Тери от удивления аж приподнялась на диване:
— Что-о?!
— Ну, после того, как вас изнасиловал отец…
— Убежала? — выдохнула Тери. Она откинула голову и закатилась смехом. — Мне понравилось. Это мамаша, сучка поганая, вытурила меня.
Сегодня Джад сразу же включил магнитофон.
— О чем бы вам хотелось поговорить?
— О соитии, — не задумываясь, выпалила она. — Не худо бы провести психоанализ и выяснить, отчего вы такой правильный!
Он пропустил ее слова мимо ушей.
— Почему вы думаете, что смерть Кэрол связано с сексом?
— Потому что все напоминает мне о сексе, милый.
Она поерзала на диване, и юбка задралась.
— Одерните юбку, Тери.
Невинный взгляд:
— Извините… Зря вы не пришли в субботу вечером. Был грандиозный день рождения.
— Расскажите.
Помолчав, она произнесла тоном, в котором прозвучали незнакомые нотки озабоченности:
— А вы не станете меня презирать?
— Я уже говорил: не ждите от меня оценки ваших поступков. Единственно значимое мнение — ваше собственное. Мы сами вырабатываем для себя правила поведения. Без них нет общения с людьми. Но никогда не забывайте — эти правила искусственные.
После небольшой паузы она принялась рассказывать:
— Играл джаз. Мой муж пригласил шесть музыкантов. — Она повернула голову и взглянула на него: — А вы не потеряете ко мне уважения?
— Я хочу помочь вам. Мы совершаем поступки, за некоторые нам порой стыдно, но это не значит, что мы вправе повторять их.
Какое-то мгновение она внимательно смотрела на него, затем продолжила:
— Я когда-нибудь говорила о своих подозрениях, что мой муж Гарри импотент?
— Да.
Это был ее конек.
— Мы никогда не спали вместе с тех пор, как поженились. Он всегда, чтоб ему пусто было, находил предлог… Ну… — Она с горечью скривила губы. — Ну… В субботу вечером я перетрахалась со всем оркестром, а Гарри при сем присутствовал.
И тут она заплакала.
Джад подал бумажный носовой платок и снова сел, не спуская с нее глаз.
Ни разу в жизни Тери Уошберн не досталось чего-либо даром — за все приходилось расплачиваться. Поначалу в Голливуде она устроилась в забегаловку, вернее, в заезжаловку, куда клиенты подкатывали на своих машинах и, сидя в них, получали заказ. Львиная доля зарплаты перетекала в руки третьеразрядного театрального репетитора. Через неделю уговоров Тери перебралась к нему, где пришлось ишачить по хозяйству, а актерское мастерство демонстрировать в спальне. Вскоре стало ясно, что эти занятия ни к чему путному не приведут. Она послала его куда подальше и нанялась кассиршей в аптеку при гостинице в фешенебельном пригороде Беверли-Хиллз. Однажды, в канун Рождества, туда заскочил важный кинодеятель, искавший подарок для жены. Бросив взгляд на Тери, оставил визитную карточку и велел позвонить. На первой пробе она держалась натянуто, ничего не умела, тем не менее зацепилась благодаря внешним данным: необыкновенной красоте лица и фигуры да еще потрясающей фотогеничности.
За первый же год Тери снялась раз десять в маленьких эпизодических ролях. Появились поклонники, стали приходить письма. Ей предложили более значительные роли. Но в конце года от сердечного приступа умер ее покровитель, и Тери испугалась — неужели выгонят? Напротив, новый босс сказал, что возлагает на нее большие надежды. Подписав очередной контракт, получила порядочную сумму, сняла квартиру с ванной и зеркалами. Добилась-таки главных ролей, правда во второсортных картинах. Между тем все больше людей выкладывали свои денежки, посещая фильмы с ее участием. И Тери Уошберн стала кинозвездой первой величины.
Все это было давным-давно, а сейчас Джад испытывал к ней, лежащей на диване и старающейся подавить рыдания, острое чувство жалось.
— Дать воды? — спросил он.
— Н-нет, — вымолвила она, — все в п-порядке.
Затем наскоро утерла слезы и высморкалась.
— Извините, — сказала Тери, — садясь. — Веду себя, как последняя идиотка.
Джад терпеливо ждал, когда пациентка успокоится.
— Почему я выхожу замуж за таких, как Гарри?
— Вопрос по существу. А вы сами знаете?
— Я-то откуда знаю, черт возьми! — выпалили Тери. — Не я, а вы психоаналитик. По-вашему, я пошла бы за них, если бы знала, какие они ничтожества?