Макгриви вошел в участок. Анжели уже ждал его.
— Только что закончили вскрытие Кэрол Робертс, — сказал лейтенант.
— Ну и…
— Она была беременна.
Анжели с удивлением посмотрел на него.
— Три месяца. Поздновато для удачного аборта и рановато, чтобы заметить со стороны.
— Думаешь, это как-то связано с убийством?
— Правильный вопрос, — оценил Макгриви. — Если парень обрюхатил ее и они все-таки собирались пожениться — ну и что тут особенного? Поженились бы, а через несколько месяцев появился ребенок. Такое случается восемь раз на неделе. Но если он ее обрюхатил и не хотел жениться — это совсем уже иное дело. Итак, она с ребенком, но без мужа. Тоже обычная ситуация.
— Но ведь Чик хотел жениться на ней.
— Знаю, — отозвался Макгриви. — Потому мы должны спросить у самих себя, что это нам дает. Допустим, беременная цветная девица преподносит отцу ребенка эту новость, и он ее убивает.
— Тогда он — сумасшедший.
— Или очень хитрый. Я склоняюсь к тому, что очень хитрый. Представим такую картину: Кэрол сообщила ему ужасную новость и заявила, что аборт делать не будет. Может быть, пыталась таким образом шантажировать его, чтобы выйти замуж. Предположим, он уже женат. А может, он белый. Скажем, известный врач с богатой практикой. Если подобное вылезет на свет божий, ему конец: кто обратится к лекарю, который обрюхатил цветную секретаршу и теперь должен жениться на ней?
— Стивенс — врач, — сказал Анжели. — Существуют десятки способов, при которых врач может умертвить жертву, не вызывая подозрений.
— И да, — рассуждал Макгриви, — и нет. Возникает подозрение, след ведет к нему, и тут придется изрядно попыхтеть, чтобы выкрутиться. Он покупает яд — где-то зафиксировано. Покупает веревку или нож — опять же оставляет следы. А теперь представим себе такую хитроумно придуманную версию: дескать, какой-то маньяк без всякой причины приходит и пришивает секретаршу, а он, убитый горем работодатель, требует, чтобы полиция нашла убийцу.
— Уж очень хлипкая версия.
— Это не все. Возьмем его пациента, Джона Хэнсона. Еще одно ничем не оправданное убийство, совершенное неизвестным маньяком. Послушай-ка, Анжели. Не верю я в совпадения обстоятельств. А два совпадения в один день — это уж слишком. Какая могла быть связь между смертью Джона Хэнсона и Кэрол Робертс? И тут совпадения рушатся. Предположим, утром Кэрол оглоушила его новостью об отцовстве. Разразился скандал, и она попыталась шантажировать. Сказала, что он должен жениться, дать денег, да мало ли что еще. Джон Хэнсон ждал в приемной и все слышал. Может быть, Стивенс не был уверен, что Джон что-либо слышал, до тех пор пока тот не улегся на диван. Именно тогда Хэнсон стал угрожать разоблачением. Или попытался склонить его к сожительству.
— Это только предположения.
— Да, но все стыкуется. Когда Хэнсон ушел, доктор незаметно последовал за ним и всадил перо в спину. Затем ему пришлось вернуться, а позже избавиться от Кэрол. Он обставил все так, будто это дело рук неизвестного маньяка, потом заглянул к миссис Хэнсон и поехал в Коннектикут. Дескать, дело в шляпе. Он успокоился, а полиция носится, задрав хвост, в поисках несуществующего психа.
— Так не пойдет, — заявил Анжели. — Ты пытаешься сварганить дело об убийстве, не имея никаких очевидных доказательств.
— А какие доказательства ты называешь «очевидными»? — спросил Макгриви. — У нас в наличии два трупа. Один — беременная леди, которая работала у Стивенса. Другой — его пациент, гомосексуалист, убитый в квартале от конторы. Послушать пленки доктор Стивенс не разрешил. Почему? Кого он оберегает? Тогда следует придумать версию посимпатичнее: Кэрол кого-то застала в приемной, ее пытали, желая узнать, где что-то находится. Но что именно? Доктор говорит — ничего ценного нет. Пленки гроша ломаного не стоят. Наркотики не держит. Деньги тоже. И вот мы ищем вонючего маньяка. Верно? Только меня на такую удочку не поймаешь. Я абсолютно уверен — мы ищем доктора Джада Стивенса.
— А мне кажется, ты хочешь прижать его к ногтю, — спокойно промолвил Анжели.
Макгриви побагровел:
— Он по уши увяз в дерьме.
— И ты собираешься арестовать его?
— Я собираюсь подарить доктору Стивенсу веревку, — процедил Макгриви. — Пока будет вешаться, разнюхаю все его тайны. А уж когда прижму, ему не выпутаться.
4
Утренние газеты пестрели заголовками о зверском убийстве Кэрол Робертс. Джаду очень хотелось попросить телефонистку обзвонить всех пациентов и отменить назначенные на день встречи. В эту ночь он так и не прилег, глаза жгло, будто в них песку насыпали. Но в конце концов решил не нарушать обычный ритм жизни. С одной стороны, ради пациентов, и другой — ради себя самого: это как-то отвлечет, некогда будет думать о том, что произошло.
Открылась наружная дверь, пришел пациент.
Хэррисон Берк, седой человек респектабельного вида, походил на руководителя большого бизнеса, каковым, собственно, и являлся — вице-президент Международной сталелитейной корпорации. При первом знакомстве с ним Джад даже задумался: то ли Берк сам вжился в образ типичного администратора, то ли высокий пост создал Берка? Когда-нибудь он напишет книгу по физиогномике: толкование внешнего облика, выражение человека в чертах лица и формах тела на примере взаимоотношений врача и больного, поведения адвоката в суде, актера на сцене — общепринятые критерии, по которым судят о новом человеке. И всегда поверхностные впечатления превалируют над истинными, глубинными характеристиками личности.
Берка два месяца назад прислал доктор Питер Хэдли. Через десять минут Джад понял, что перед ним параноик с манией преследования.
Пациент лег на диван, и Джад приступил к работе.
Во всех газетах сообщалось об убийстве Кэрол, но Берк не сказал об этом ни слова. Вполне типично для его состояния — полная поглощенность самим собой.
— Вы мне тогда не поверили, — сказал Берк, — а теперь у меня есть доказательства, что за мной следят.
— Как мне показалось, Хэррисон, мы решили относиться ко всему объективно, — осторожно заметил Джад. — Вспомните, мы договорились, что воображение может сыграть…
— При чем тут воображение, — заорал Берк. Он сел, сжав кулаки. — Они пытаются убить меня.
— Ложитесь и постарайтесь расслабиться, — успокаивающим тоном посоветовал Джад.
Берк вскочил на ноги.
— Это все, что вы можете сказать? Даже не хотите узнать, какие у меня доказательства! — Он прищурил глаза. — А может, вы один из них?
— Вы сами знаете, что это не так, — сказал Джад. — Я ваш друг и стараюсь помочь вам. — Его охватило чувство горького разочарования. Казалось, за последний месяц они достигли определенного прогресса, но, выходит, это только иллюзия — перед ним все тот же объятый ужасом параноик.
Берк начал карьеру в Международной сталелитейной корпорации курьером. Через двадцать пять лет презентабельная внешность и добросовестное отношение к делу подняли его почти на верхнюю ступень должностной лестницы. Если бы пост президента корпорации оказался вакантным, он бы занял его. Но четыре года назад жена и трое детей Берка погибли во время пожара, случившегося на даче в Саутгемптоне, пока он нежился с любовницей на Багамах. Никто не мог себе представить, как тяжело Берк будет переживать эту трагедию. Воспитанный как благочестивый католик, он никак не мог отделаться от чувства вины. Погруженный в мрачные раздумья, он порвал почти со всеми друзьями. Вечера проводил дома, мысленно рисуя агонию жены и детей, заживо горящих в огне. Эти бдения походили на фильм, который он снова и снова прокручивал в уме. В смерти семьи винил только себя. Если бы он был дома, то смог бы всех спасти. Эта мысль не покидала его ни на секунду. Он — монстр! Господь это знает. И окружающие тоже! Они должны ненавидеть его так же, как он ненавидит себя. Люди улыбаются ему, притворяясь, будто сочувствуют, а сами только и ждут, когда он споткнется, разоблачит себя, понесет заслуженную кару. Но его не проведешь! Он перестал ходить в столовую для руководящего состава, обедал один в своем кабинете. По возможности всех избегал.