Когда они вернулись в Мартингейл, она взяла себя в руки, мрак и ужас отступили. Теперь она снова чувствовала себя спокойно и уверенно. Рано пошла спать и, вконец успокоившись, почти поверила, что он придет к ней. «Нет, он не посмеет этого сделать в отчем доме, – убеждала она себя, – это было бы безумием с его стороны, а с ее – смертельным оскорблением для тех, кто оказал ей гостеприимство». Но тем не менее она ждала его в темноте. Через какое-то время она услышала звук шагов по лестнице – его и Деборы. Брат и сестра тихонько смеялись. Они даже не замедлили шага, проходя мимо ее дверей.
2
Наверху, в спаленке с низким потолком и белыми стенами, где он спал с пеленок, Стивен лег на кровать.
– Устал, – сказал он.
– Я тоже. – Дебора зевнула и присела к нему. – Мрачноватый ужин получился. Зря его мама устраивала.
– Они все чудовищные лицемеры.
– А кем же им еще быть? Так уж их воспитали. Эппи и мистер Хинкс, по-моему, их не хотели обидеть.
– Зато я выглядел довольно глупо, – сказал Стивен.
– Ты разбушевался, точно сэр Галаад[2], бросился на защиту обиженной горничной, только она скорее грешница, а не обиженная.
– Она тебе не нравится? – спросил Стивен.
– Дорогой мой, да я и не задумывалась над этим. Она работает у нас, и ладно.
Понимаю, я кажусь тебе ретроградкой, ты ведь у нас прогрессивных взглядов, но я не это имела в виду. Она мне безразлична, совершенно безразлична, равно как и я, полагаю, ей.
– Мне жаль ее. – В голосе Стивена прозвучала резкая нота.
– Это было и слепому видно во время ужина, – сказала холодно Дебора.
– Меня доконало их проклятое самодовольство. И эта Лидделл. Как можно было назначать старую деву смотрительницей приюта святой Марии?
– Не понимаю, а почему бы и нет? Может она женщина и не очень далекая, но добрая и честная. К тому же ее подопечные, по-моему, уже пострадали от чрезмерного увлечения сексом.
– О, Дебора, ради всех святых, не злословь!
– А что ты хочешь – чтобы я умилялась? Мы видимся с тобой раз в две недели Мне лично тяжеловато высиживать на этих маминых приемах, наблюдать, как Кэтрин и мисс Лидделл пересмеиваются, потому что уверены, что ты без ума от этой смазливой горничной. От подобной пошлости Лидделл получает особое наслаждение. Завтра же весь разговор за столом станет достоянием местных жителей.
– С ума они сошли, что ли? Я видел девушку мельком, не помню, говорил ли с ней. И взбредет же такое!
– И я так считаю. Бога ради, милый, попридержи свои рыцарские чувства, пока ты дома. Неужели нельзя сублимировать свои социально-общественные порывы в больнице, чтобы не выплескивать их дома? Не очень-то приятно наблюдать, как ты бурлишь, особенно тем из нас, у кого оные отсутствуют.
– Я сегодня не в себе, – сказал Стивен. – Не знаю, как мне быть.
Дебора, как всегда, моментально поняла, о чем говорит брат.
– Она страшная зануда, правда? Почему бы тебе не подвести черту под вашим романом? Изящно, конечно. Думаю, с некоторыми романами не стоит тянуть.
– Ты отлично знаешь, что это именно такой роман, вернее, был роман. Но что я должен сделать?
– Для меня это никогда не составляло особого труда. Вся хитрость в том, чтобы заставить другого поверить, что инициатива исходит от него. А спустя несколько недель я почти верю в это сама.
– А если не сработает?
– Люди умирают, и черви съедают их, но умирают они не от любви.
Стивену хотелось спросить, когда ей удастся убедить Феликса Херна – если вообще удастся – в том, что это он первый решил расстаться с Деборой. В подобных делах, как и в прочих других, Дебора проявляет завидную жестокость.
– А я малодушничаю в таких ситуациях – сказал он. – Мне трудно отделаться от человека, даже если он меня раздражает.
– Вот именно, – подхватила сестра. –
И это твоя беда. Слишком слабовольный и слишком впечатлительный. Пора тебе жениться. Мамочка просто мечтает об этом, правда. На ком-нибудь с состоянием, если подвернется, но чтоб не до омерзения богатой была, а в меру.
– Без сомнения. Но на ком?
– Действительно, на ком же? Неожиданно Дебора утратила интерес к теме Она вскочила, подошла к окну и облокотилась о подоконник. Стивен смотрел на ее профиль, такой похожий на его и при этом загадочно другой, вырисовывающийся на темном фоне ночи. Горизонт прорезали вены и артерии угасающего дня. Из сада доносилось благоухание – мощная бесконечно сладостная волна запахов английской весенней ночи. Лежа в прохладной темноте, он прикрыл глаза и отдался покою Мартингейла. В подобные минуты ему становилось понятно, почему мама и сестра так хлопочут, чтобы сберечь ему наследство. Он первый в их роду занялся медициной. Поступил как счел нужным, а близкие согласились с его выбором. С таким же успехом он мог бы выбрать еще менее перспективное ремесло, хотя трудно себе представить, какое именно. Со временем, если он уцелеет в этой мясорубке, в бешеной погоне и в конкуренции, и ему повезет, он станет консультантом. Может, даже преуспеет и будет сам содержать Мартингейл. А пока что они из кожи вон лезут, экономят на чепухе, но ни в чем не отказывают ему, сами ковыряются в саду и огороде, чтобы сберечь три шиллинга – часовую оплату старого Первиса. Нанимают неумелых девчонок помогать Марте. Все это особо его не стесняло, зато служило доказательством, что он, Стивен Макси, стал преемником своего отца, так же как тот стал преемником своего. Если б можно было наслаждаться красотой и покоем Мартингейла, не обременяя себя чувством долга и ответственности!
На лестнице раздались медленные, осторожные шаги, потом в дверь постучали. Пришла Марта с вечерним горячим молоком Когда Стивен был маленьким, старая няня решила, что горячее молоко на ночь избавит от кошмарных снов – они с Деборой какое-то время, впрочем совсем недолго, очень от них страдали. Потом кошмары сменили более ощутимые отроческие страхи, но горячее молоко так и вошло в привычку. Марта вслед за своей сестрой твердо верила, что от ночных – настоящих и воображаемых – опасностей может защитить лишь одно-единственное средство. Она осторожно поставила маленький поднос с веджвудской кружкой, из которой пила Дебора и старой кружкой, изготовленной ко дню коронации Георга V, которую Стивену купил еще дед.
– Принесла вам еще овалтин[3], – сказала Марта. – Я так и подумала, что вы здесь. Она говорила приглушенным голосом, точно заговорщица. Стивен забеспокоился вдруг она угадала, что речь шла о Кэтрин? Точно как с их старой милой нянькой – та приносила питье на ночь и охотно задерживалась поболтать. Нет, так, да не совсем. Марта, конечно, преданная, но зажатая, с ней труднее. Это подделка, не то простое чувство, которым дышишь, как воздухом. Памятуя об этом, тем не менее он счел, что Марта заслужила похвалы.