Как человек превосходно образованный, Грибоедов умел освещать эти явления научным светом и разбираться в таких отношениях, которые не были бы ясны менее сведущему человеку. Эти признаки образовательного уровня писателя обнаруживаются в его поездках по Кавказу и Крыму, где он с большим интересом подмечает особенности природы и быта жителей, и даже в одном из самых ранних произведений Грибоедова, его юношеской записке «О кавалерийских резервах»; биограф нашего писателя Пиксанов замечает, что «в этих рассуждениях чувствуется не только университетская подготовка к экономическим и статистическим изучениям, но и практическая сноровка разбираться в сложных предприятиях, дающая предугадывать будущего государственного деятеля».
Серьезная государственная служба Грибоедова начинается осенью 1818 года, когда он в должности секретаря русской дипломатической миссии в Персии попал впервые на Кавказ.
Известно, что он не особенно охотно принял эту должность, которая отрывала его от Петербурга и от легкой светской жизни, какую он вел. Но, приняв эту обязанность, Грибоедов сразу внес в ее понимание всю ту серьезность и государственность, которые ему были присущи.
Судьба дала ему в руководители такого человека, как А. П. Ермолов, обладавшего «острой, язвительной речью» для характеристики отрицательных явлений русской жизни, но вместе с тем относившегося отрицательно и к неглубокому либерализму, к крайним революционным стремлениям, к «репетиловщине». В качестве учителя истинной государственности Ермолов мог быть только полезен Грибоедову. «Мало того, что умен, нынче все умны, но совершенно по-русски», — вот что нравилось будущему автору «Горя от ума» в Ермолове.
И это русское государственное чутье необыкновенно ярко прорывается в Грибоедове. Так, например, когда в декабре 1818 года в Константинополе был пущен слух о военном восстании в Грузии и этот слух без проверки был перепечатан в «Русском Инвалиде», Грибоедов не замедлил отозваться в «Сыне Отечества» иронической статьей по адресу легковерных пускателей сенсационных слухов. Конец очень характерен: «Я бы, впрочем, не взял на себя неблагодарного труда исправлять газетные ошибки, — говорил Грибоедов, — если б обстоятельство, о котором дело идет, не было чрезвычайно важно для меня, собственно, по месту, которое мне повелено занимать при одном азиатском дворе. Российская империя обхватила пространство земли в трех частях света. Что не сделает никакого впечатления на германских ее соседей, легко сможет взволновать сопредельную с ней восточную державу. Англичанин в Персии прочтет ту же новость, уже выписанную из русских официальных ведомостей, и очень невинно расскажет ее кому угодно в Табрисе или в Тегеране. Всякому предоставляю обсудить последствия, которые это за собой повлечь может».
Из Тифлиса миссия переехала в Персию, и здесь протекала служба Грибоедова, которая отличалась чрезвычайной прямолинейностью в отстаивании русских интересов и русского государственного достоинства.
В течение полутора лет — с ноября 1821 года по февраль 1823 года, Грибоедов состоял при Ермолове в должности секретаря по иностранной части.
В конце марта 1823 года, получив номинально 4-месячный отпуск, он был в Москве, привезя с собой два первых действия «Горя от ума». За время отпуска были написаны последние два действия, и комедия уже осенью 1823 года стала известна русскому обществу в списках. В литературных кругах зачитывались комедией, в правительственных со все возрастающим вниманием относились к дипломатической деятельности ее автора. Лица из высших сфер, министры, генерал-губернатор Милорадович и другие интересовались мнениями Грибоедова и приглашали его к себе. Трудно сказать, насколько ему было выгодно в этом отношении уже тогда свойство с Паскевичем, который был женат на его двоюродной сестре. Во всяком случае, в его доме Грибоедов встретился с великим князем Николаем Павловичем, будущим императором Николаем I.