«И она абсолютно права», — подумал Дейн, но вслух с улыбкой сказал:
— Да ничего. Теперь давайте перейдем непосредственно к Марли…
— Марли — исключительный случай. Зачатки экстрасенсорного дарования есть, пожалуй, у большинства людей. Каждый называет это по своему: наитие, инстинкт, интуиция и так далее, как кому удобней. Это слабая степень чувствительности. Некоторые люди гораздо более продвинуты в этом. Еще меньше — обладают уже заметно повышенной чувствительностью, степень которой можно проверить и измерить. И наконец, есть редчайшие единицы, такие как Марли, ее сверхчувствительность уникальна. Равной по мощности я не встречал. Для наглядности переключимся на авиацию. Большинство людей — примитивные бипланы. Некоторые тянут на «Cessna». A Марли — это новейший реактивный истребитель.
— Вы проверяли ее, конечно?
— Марли обследовалась почти безостановочно с самого детства. С четырех лет. Кстати, уже тогда она умела показывать свой характер, — мягко добавил он.
— В чем конкретно заключается ее… мм… дарование?
— Если брать главную черту, то она сканер.
— Кто-кто?
— Сканер. Она очень восприимчива. В первую очередь к эмоциям окружающих ее людей. Сила восприимчивости такова, что раньше ее достаточно было вывести на прогулку на шумную улицу, и уже через минуту она могла схватиться руками за голову и поднять крик. Чужие эмоции и переживания наседали на нее со всех сторон. Однажды Марли попыталась описать этот процесс в понятных нам терминах. Сказала, что это похоже на смесь воплей и радиопомех, выведенных на полную громкость. Тогда основная проблема заключалась в том, как ей научиться контролировать свою восприимчивость, блокировать ее, чтобы получить возможность жить нормальной жизнью.
— Вы сказали, что восприимчивость — это ее главная черта. А есть и другие?
— Вы так спрашиваете, как будто она цирковой пони, — неодобрительно заметил профессор.
— Я ничего обидного не имел в виду. Врать не буду: лично мне что-то не верится во все это. Но чертовски интересно!
И это еще было мягко сказано.
— Ничего, еще поверите, — с уверенностью и даже каким-то злорадным удовлетворением в голосе предсказал профессор. — Достаточно вашему брату хоть немного поработать с Марли, как вы все начинаете верить.
— «Нашему брату»? Это кому?
— Полицейским. Даже такие циники, как вы, со временем признают, что Марли отвечает за свои слова. А пока вернемся к вашему вопросу. Марли обладает также даром ясновидения, однако он у нее развит не так сильно, как восприимчивость. Для того чтобы задействовать способность к ясновидению, ей сначала нужно блокировать свою восприимчивость. А последнее она так до конца и не освоила.
— Ясновидение? Вы хотите сказать, что она умеет предсказывать будущее?
— Нет, предсказывать будущее — это относится к дару предвидения.
Дейн потер рукой лоб, чувствуя, как у него начинает ныть башка.
— Что-то я, похоже, слегка запутался. Мне всегда казалось, что ясновидящий — это человек с хрустальным шаром, который предсказывает будущее.
Профессор Ивел расхохотался.
— Нет, дорогой, человек с хрустальным шаром — это шарлатан.
— Ясно. Значит так: сканер — это тот, кто способен улавливать и переживать эмоции других людей, а…
Профессор утвердительно кивнул и продолжил:
— …ясновидящий чувствует удаленные предметы и знает о событиях, которые происходят далеко от него. Вне пределов прямой видимости. Человек, обладающий даром предвидения, способен заглядывать в будущее. А, к примеру, телекинез — это способность волевым усилием перемещать предметы в физическом пространстве.
— И гнуть ложки.
— Гнуть ложки — в основном удел шарлатанов, — возразил Ивел, брезгливо отмахнувшись. — Может, иной из этих артистов и обладает даром телекинеза, но, как правило, тут все решает ловкость рук. Вообще-то надежно классифицировать парапсихологические способности невозможно, потому что степень их проявления у разных людей сильно колеблется. Как, например, та же способность к чтению.
— А дар Марли, значит, помогал ей находить пропавших людей?
— Мм… Дар действительно уникальный. Ее восприимчивость настолько обострялась, когда она настраивалась на какого-нибудь человека… Между прочим, она называла это «видениями», но я, наблюдавший за ней в такие минуты, выбрал бы определение покрепче. Видение — это то, что, как правило, можно с легкостью прервать. Но с Марли все было иначе. Событие полностью захватывало ее, реальный мир просто переставал существовать. Переживания отличались тем, что были предельно изнурительны. Когда видение уходило, Марли просто падала как подкошенная. Но во время видения сосредоточенность на объекте и событии достигала такой силы, что ей, как правило, удавалось определить место действия, и потом она крепилась ровно столько, сколько требовалось для того, чтобы дать наводку полиции. И только после этого теряла сознание.
— А что из себя представлял Арно Глин?
Выражение лица профессора Ивела изменилось. Теперь в нем была смесь боли и ненависти.
— Глин был настоящим чудовищем. Педофил, садист, убийца. Отдавал предпочтение маленьким мальчикам. Он их похищал, тащил в какое-нибудь укромное местечко, забавлялся день-два, а потом убивал. К сожалению, в маленьком городке все на виду, поэтому, когда шериф решил обратиться к Марли за помощью, газеты растрепали об этом по всей округе еще до захода солнца. А на следующий день появилась обстоятельная статья, в которой рассказывалось о даровании Марли, ее заслугах, удачах и вдобавок сообщалось время ее приезда в город. Глин стал ждать. И как только она осталась одна в своей комнате в мотеле, он похитил ее.
— Но если она такая восприимчивая, как вы говорите, почему же ей не удалось почуять его приближение?
— К тому времени Марли уже научилась блокировать свою чувствительность. Она автоматически прибегала к этому всякий раз, когда оказывалась в городе. Иначе просто не смогла бы нормально жить. И потом, некоторые люди умеют подсознательно окружать себя своего рода защитным экраном. Возможно, Глин относился к их числу. Наконец, может быть, он вообще не думал ни о чем, когда подкрадывался к ней. Марли так и не дала этому никакого объяснения. Она вообще не вспоминала о том кошмаре.
Перед следующим вопросом у Дейна на душе стало довольно погано, ибо он боялся получить утвердительный ответ.
— Он изнасиловал ее? — спросил Дейн низким, хриплым голосом.
Профессор отрицательно покачал головой.
— Не смог.
Дейн с облегчением вздохнул, на мгновение даже прикрыв глаза.
— Но пытался, — добавил Ивел, поджал губы и посмотрел вниз на свои руки. — Он привез ее туда, где прятал свою последнюю жертву, пятилетнего мальчика, над которым к тому времени Глин уже вволю поизмывался. Несчастный был привязан к кровати. Глин опрокинул Марли на пол, сорвал с нее одежду и попытался ее изнасиловать. Но женщины слабо возбуждали его и он не смог достичь необходимой эрекции. Он пытался несколько раз и после каждой неудачи бил ее, все больше распаляясь. Может быть, Глин рассчитывал на то, что при помощи истязаний сможет достичь требуемой степени возбуждения. Но ничего не вышло, и тогда он в слепой ярости обрушился на ребенка. На глазах у Марли он стал бить малыша ножом и убил. Потом на лице, грудной клетке и на животе ребенка было обнаружено двадцать семь колотых ран. Он убивал его, и все это время Марли переживала страдания мальчика. Она чувствовала, как тот умирает.
Глава 8
У Дейна было такое ощущение, как будто у него в животе кто-то махнул когтистой лапой. Ему даже не потребовалось напрягать воображение, чтобы представить себе то, что пришлось пережить Марли. Дейн был полицейским. Он столько всякого повидал за свою жизнь, практически любой случай содержался в копилке его памяти. Он знал, что такое тяжкие телесные повреждения. Знал, как выглядит труп человека, которого кромсали ножом. Мог себе представить, сколько при этом выливается крови. Она заполняет все вокруг и проникает даже в твои сны. Дейн отчетливо представлял себе, как плакал и кричал несчастный ребенок, ясно видел его ужас и отчаяние, переживал его боль и полную беззащитность, ибо сам расследовал подобные дела.