— Половина восьмого, — жизнерадостно ответил Цоизит, распахивая шторы.
Теперь благодарное солнце щедро осветило золотом его волосы и кожу, и сердце у Ами забилось быстро-быстро, как было лишь однажды, когда она впервые лицом к лицу увидела «Рождение Венеры» Боттичелли.
— Не мог бы ты одеться? — сердито буркнула она.
Ее злило то, что она не могла понять, почему так бурно реагирует на Цоизита. То, что он проснулся раньше и даже успел душ принять, пока она спала. И то, что он с утра был весь такой свежий и румяный, как брат-близнец той самой Венеры, в то время как Ами, наверняка, выглядела бледной и заспанной, с кругами под глазами и всклокоченной шевелюрой.
Куда ни глянь, сплошная несправедливость!
— Не мог бы, — усмехнулся Цоизит, поворачиваясь, — если ты не заметила, моя футболка все еще на тебе.
Ами поторопилась вскочить с кровати и спрятаться в ванной, пока он не заметил, как щеки у нее залились краской.
Горячий душ взбодрил и даже поднял настроение, хотя апельсиновый запах нравился ей меньше, чем ванильный. Когда она вернулась в комнату, уже переодетая в свое платье, Цоизит по-турецки сидел на стуле, пластиковым ножом намазывая масло на булочку.
— Я не знал, какие ты предпочитаешь, — бросил он, не глядя на Ами, — купил с персиками и с яблоками.
— С персиками в самый раз. Вот твоя футболка.
— О, замечательно! — он тут же бросил нож на стол и обменял у Ами булочку с маслом на футболку.
Теперь, когда она не отвлекалась на его острые ключицы, можно было и поговорить.
— Какой у нас план? — деловито спросила Ами и опустилась прямо на пол.
Цоизит взял с кровати подушку и бросил ей, чтобы мягче было сидеть.
— Дай подумать, — протянул он, устраиваясь рядом. — Вариант просто сидеть и ждать нападения мы не рассматриваем, верно? Конечно, нет, — продолжил Цоизит, не дожидаясь ответа, — мы же храбрые воины справедливости. Тогда, может… ходить по улице, выкрикивая «эй, меркурианские сектанты, мы здесь»? Развесить по округе объявления «не видели ли вы этого монстра»? Я бы мог его нарисовать, такую морду не забудешь. Или будем ловить их на живца? Не уверен, что навыки времен Темного Королевства остались, но я мог бы попробовать сам достать твой Светоч… вот бы они взбесились!
Ами от неожиданности подавилась булочкой и теперь предпринимала нелепые и тщетные попытки запить ее горячим кофе.
— Хотя вероятность успеха нулевая… вот, возьми, — пробормотал он, протягивая ей вытащенную между делом из сумки бутылку воды. — Вот если бы у тебя был кто-то в окружении, на кого они могли бы напасть, чтобы заставить сработать твое геройское чутье…
Ами застыла, едва не пролив на себя воду.
И как она не додумалась сразу? Еще тогда, когда она вспоминала, что враги всегда выбирали жертву из окружения Усаги, или когда Цоизит ненароком обронил, что гении по Кельну не ходят с табличками… ей следовало сообразить, сложить два и два.
— В чем дело? — тут же стремительно посерьезнел Цоизит.
— Такой человек есть. Я действительно знаю того, кого можно назвать гением. Скорей, Цоизит, нужно добраться до него раньше, чем они! — встревожено вскрикнула Ами, поднимаясь. Она отряхнула юбку от крошек и отправилась за сумочкой, вчера небрежно брошенной прямо у входа.
— Хорошо, — услышала она за спиной. — И, хоть ты и не спрашивала, но — Широ.
— Чего? — недоуменно оглянулась Ами.
— Это мое имя. Широ. Или ты думала, что у меня в паспорте стоит название минерала?
— Честно говоря, — Ами медленно повернулась к нему, глядя прямо в отчего-то потемневшие зеленые глаза, — Я почти забыла, что это название минерала. Оно так долго было… просто твоим именем. Но это мне тоже нравится. Широ. Тебе подходит.
Она тут же отвернулась снова, сделав вид, что очень увлечена застегиванием сумки.
***
Чтобы добраться до жилых кварталов рядом с Кельнским университетом, им пришлось проехаться на трамвае и около получаса идти пешком. В трамвае Цоизит начал клевать носом, и Ами поняла, что ранние подъемы для него в новинку, а его прежний бодрый вид — скорее всего, просто необычная реакция организма на нестандартную ситуацию. Хорошее настроение у него поутихло, холодный утренний воздух явно раздражал, и поэтому он ворчал словно старик на все, что его окружало, включая Ами.
В попытке развеселить, она провела его вокруг главного кампуса, показала окна нескольких аудиторий, в которых ей приходилось слушать лекции, рассказала о закрытии университета в восемнадцатом веке и о том, как Фердинанд Вальраф спасал произведения искусства от французов.
— Если хочешь, можем потом посмотреть на его коллекцию, она хранится здесь, в музее. Я-то там уже трижды была, но это ничего, могу еще раз сходить.
— Я хочу кофе, — буркнул Цоизит, глазами выискивая, где можно было бы найти предел его мечтаний. — Мы скоро доберемся до места?
— Еще минут пятнадцать.
Он застонал так жалобно, что Ами, не выдержав, схватила его за руку и потащила к пекарне неподалеку, где ей самой приходилось несколько раз завтракать перед занятиями.
— Можно нам два черных кофе, пожалуйста, — улыбнулась она приветливому баристе и вдруг почувствовала, как Цоизит бесцеремонно положил подбородок на ее плечо.
— А это что — свежие булочки?
Серьезно? Они же завтракали недавно!
Ами смиренно вздохнула.
— И одну булочку.
Вдруг еда ненадолго усмирит в Цоизите этот поток недовольства?
Ее надежды оправдались сполна. Возможно, хозяева пекарни добавляют в тесто зелье хорошего настроения. А может, любая вкусная еда в сочетании с ароматом свежесваренного кофе может превратить сонного ворчуна в довольного жизнью шутника. Ами не знала точного ответа на эту загадку, но Цоизит после булочки и кофе определенно нравился ей гораздо больше, чем тот, что был до.
— Вот мы и пришли, — вытирая выступившие на глазах слезы, сказала она.
Уже пять минут Ами наблюдала за сценкой «Кунцит снова обнаружил, что Нефрит потратил общие деньги на новый костюм, такой же синий, как и остальные пятнадцать» в великолепном исполнении Цоизита.
Она и не помнила, когда в последний раз смеялась так громко.
Нужный им дом спрятался за университетской территорией, на одной из коротеньких улочек, где асфальт на дорогах незаметно переходил в старую брусчатку. Ами была здесь всего раз, но не сомневалась, что сумеет опознать его.
Дом был похож на рисунок. Чуть более узкий и вытянутый вверх, чем все его соседи, он был выкрашен белой краской и оплетен девичьим виноградом, а сбоку виднелось даже некое подобие башенки. Ами больше всего нравилась в этом домике крыша: черепица была необычного, ярко-фиолетового цвета, который наверняка очень выгодно смотрелся осенью в сочетании с ягодами и листьями винограда.
Ами легко толкнула белую кованую калитку и зашла в маленький дворик. А Цоизит, которого наверняка все это время терзало любопытство, хоть он и не подавал вида, вдруг затих и послушно последовал за ней.
Когда на их требовательный стук открылась входная дверь, Ами растерялась.Она даже подумала: а не ошиблась ли часом? Может, на улице не один, а два дома, словно сошедших со страниц детской книги?
Судя по обескураженному взгляду Цоизита, он тоже не ожидал такой встречи.
Женщина, стоящая перед ними, была закутана в десятки слоев тонкого шелка, как в пеленки. Длинное платье из ярких лоскутков, подпоясанное алым бархатным кушаком, накинутый на плечи цветастый шарф, лицо под полупрозрачной вуалью. Каждое ее движение сопровождал медный перезвон из-за многочисленных монеток, подвешенных в самых разнообразных частях костюма, и браслетов на запястьях. В довершении всего, она держала в руках стеклянный шар.
Окинув серыми глазами незваных гостей, женщина подняла шар над головой и торжественно, нараспев произнесла:
— Добро пожаловать в дом Судьбы, путники! Если желаете, я, мадам Полина, расскажу вам, что было и что будет, что сулят вам новые встречи и дальние дороги!
Цоизит от неожиданности что-то неразборчиво крякнул, Ами нервно захихикала, а женщина, оценив произведенное впечатление, вдруг лукаво сверкнула густо подведенными серыми глазами.