— Мы живы, мы живы…
— Я не собирался этого делать, — пробормотал Иван дрожащим голосом. — Правда. Я совсем не хотел этого делать.
Он начал успокаиваться. А мое сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди!
— Все нормально, — сказал Иван почти холодно и оттолкнул меня. — Все нормально, Марта. В самом деле.
Я откинулась на спинку сиденья и уставилась в окно. Мы оказались на каком-то дворе, который освещала лампочка, висевшая над дверью дома. А в окнах было темно.
— Иван, может быть, тебе не стоит ехать дальше, — сказала я.
— Да говорю же, все нормально, — ответил он.
Его глаза сузились. Красивое лицо сделалось каменным. Как будто ему приходилось бороться с какими-то сильными чувствами.
Наконец Иван дал задний ход и мы снова оказались на проезжей части.
Его лицо всю дорогу оставалось неподвижным.
Больше он ничего не сказал.
— Кажется, твой брат совершенно не в себе, — сказала я Адриане.
Мы с ней сидели в моей комнате субботним вечером. За окном валил снег. Несмотря на холод, я открыла окно. У меня в комнате всегда жарко, и так приятно, когда дует прохладный ветерок.
— Что? — Адриана сидела за туалетным столиком, развлекаясь с косметикой, которую мне подарила мама. — Как думаешь, для меня это бледновато?
Я освободила место на письменном столе и положила на него альбом, собираясь заняться набросками. Может быть, автопортретом. Мне хотелось спросить, что у подруги на душе, да было как-то неловко.
— Иван в ужасном состоянии, — сказала я. — Вчера вечером…
— А кто в хорошем состоянии? — оборвала Адриана с горечью и стала стирать румяна с лица. — У меня такая смуглая кожа, поэтому для меня это не годится.
— Ты выглядишь усталой, — сказала я, глядя на ее отражение в зеркале.
— Я так и не могу спать. — Она покачала головой и принялась разрисовывать свои полные губы. Порыв ветра разлохматил ее волосы.
— Иван сказал, что ты ходила к врачу, — произнесла я осторожно. Адриана не любила жаловаться даже лучшей подруге.
Странное дело — она постоянно докладывала мне о том, что творилось у нее дома, но не хотела, чтобы я ее расспрашивала.
Адриана вздохнула, разглядывая свое отражение.
— Ее зовут доктор Корбен. Она пыталась обучить меня самогипнозу. Чтобы я смогла засыпать. Но ничего не выходит.
Адриана зевнула и принялась вытирать губы.
— Нужно потренироваться…
Потом она взялась за другую помаду. А я достала из стола угольные карандаши, собираясь приняться за рисунок.
— Ты записывала что-нибудь по истории? — спросила Адриана, обернувшись ко мне.
— Что? — Я не смогла скрыть изумления. — Тебе понадобились мои записи?
Еще бы — ведь она была круглой отличницей, не то что я. И никогда прежде не просила у меня тетрадей.
— Я… я не могла сосредоточиться на уроке. — Адриана отвернулась, зардевшись. — Половину прослушала.
Она казалась такой растерянной. И такой… озабоченной.
— Ладно уж, держи.
Я достала тетрадь по истории и протянула ей.
— Спасибо. — Адриана поднялась на ноги. Она намного выше меня, и рядом с ней я всегда ощущаю себя десятилетней.
Я проводила ее до двери, думая об Иване. Мне все еще хотелось рассказать подруге о недавнем происшествии.
— Иван подвозил меня вчера, — начала я. — Кажется, ему необходима помощь. Он сам не свой. То есть…
— Давай без обиняков, — сказала Адриана. — Ты же знаешь, в чем тут дело.
— А? — Я посмотрела ей в глаза, пытаясь понять, что она имеет в виду.
— Иван страдает из-за Лауры, — объяснила Адриана.
— Ты хочешь сказать…
— С тех пор как она его бросила, он совсем сошел с ума. Иногда мне хочется просто прибить его! — Она взмахнула тетрадью, словно дубинкой.
Да, я действительно знала, в чем дело. Лаура Уинтер тоже была нашей подругой. Длинные черные волосы, сверкающие синевато-серые глаза и высокие скулы делали ее одной из первых красавиц Шейдисайдской школы.
Благодаря своей красоте Лаура даже подрабатывала моделью. Ей прочили блестящее будущее на подиумах Нью-Йорка.
Когда они с Иваном начали встречаться, вся школа только об этом и гудела.
Я всегда считала, что Иван относится к этим отношениям намного серьезнее, чем Лаура. Ведь они помогали ему забыть о семейных неурядицах. Я толком не знаю, почему Лаура выбрала именно его — по ней сохли чуть ли не все парни в нашей школе.
А нынешней зимой она его неожиданно бросила, стала к нему совершенно холодна — вот о чем вспоминала сейчас Адриана.