- Бог мой! - простонал критик. - Наука спятила, разбегайся кто может, Миша, родненький, может быть, это и выдающееся достижение, но зачем…
- Затем, что еще не вечер, - хладнокровно пояснил Кувакин и потрепал холку прильнувшего к нему пса. - Главное сейчас что? Научиться лепить живое вещество, как глину. А если при этом монстр помоет посуду, то тем лучше. Есть возражения? Нет возражений.
- М-да, - взъерошил бороду физик. - А из чего оно?..
- Из всего. Ген оттуда, ген отсюда, сами скоро поймете.
- Миша, - голос критика дрогнул. - Если в нем есть хоть один ген человека, я тебя утоплю.
- За что? - кротко сказал Кувакин. - Между генами человека и генами рыб, кстати говоря, нет никакой принципиальной разницы.
- Уж не хочешь ли ты сказать, что и человекорыба…
Кувакин приятно улыбнулся.
- Да, ну и что тут такого? Надо будет - и сделаем.
- Пошли, Нес, - дернул головой критик. - В пустыню, в пустыню, пока нас всех тут не переделали!
Однако он почему-то не сдвинулся с места. Монстр тем временем залез в кастрюлю.
- Глядись-ка, что делается! - ахнул кто-то за нашими спинами. - Ох, курва-ябеда, никак скоро кастрюлями можно будет ловить!
Подошедший был тощ, сутуловат и в летах. Бродни, долгополый плащ с капюшоном, самодельно усовершенствованные удочки вкупе с длиннющими, как у сома, порыжелыми усами на обветренном всеми погодами лице выдавали в нем настоящего, не нам чета, рыболова, чьи добродушные, с хитринкой, глаза словно позаимствовали у воды ее голубоватый изменчивый блеск.
- Да что же вы, тащите, пока не ушла! С глубины окружай, с глубины… Мать моя, да это никак лягва! Нет, не лягва…
- Монстр это, - вежливо пояснил физик. - Рыба такая для чистки посуды.
- Монстр? - соминые усы рыболова вскинулись под углом в девяносто градусов. - Это как понимать?
Ему объяснили как. Он недоверчиво выслушал, хлопнул себя по голенищам и, закрутив головой, рассмеялся, отчего все его задубелое лицо рассыпалось мелкими морщинами.
- От, мать-кузьма, до чего, значит, наука доперла! А руки-ноги оно мне часом не откусит? Нет? Ну, доброго вам улова… Как он там, клев, ничего?
Он удалился, посмеиваясь в усы. Монстр взбурлил воду над последней сковородой и с неожиданным проворством стрельнул в камыши.
- Утекло твое чудище, - сказал критик. - И даже ручкой не сделало.
- Ничего, - спокойно ответил Миша. - Пусть поадаптируется.
- Гм, - задирая ладонью бороду, проговорил физик. - Между прочим, мне завтра мыть посуду. Оно как?..
- Лень как двигатель прогресса, - с презрением сказал критик. Полным-полно бездельников.
- Да, - гордо возразил физик. - На том стоим. Не будь таких бездельников, вы до сих пор сидели бы в пещерах. Миша, - обратился он к Кувакину, - послушай, а как вы тут решили проблему…
Они удалились, обсуждая какие-то тонкости, которые для непосвященного столь же малопонятны, как марсианский язык. Вглядываясь в воду, мы же еще некоторое время постояли на берегу, но монстр больше не появился, и мы в конце концов вернулись к своим обычным делам, благо наука давно приучила нас ко всяческим чудесам и отпущенный нашему поколению запас эмоций изрядно поубавился. Монстр так монстр, мало ли их было, если чему тут и удивляться, так явной никчемности затеи.
- Нет, - покачал я головой. - Такое не делается шутки ради, за этим страшилищем что-то кроется…
- Если оно ночью залезет в палатку, чтобы почесать мои пятки, я спущу на него Неса! - с апломбом пообещал критик. - Уж он, будьте уверены, до косточки разберет эту генетику!
Спускать Неса, однако, не пришлось. Кто не знает летних ночей на озере? Все дремлет и спит, только вечные звезды, мерцая, двоятся в заводи, смутны очертания берез, черны стрельчатые вершины елей и оком смотрит на них бирюзовая Вега да чертит свой путь одинокий спутник, разом окидывая взглядом свысока и росный берег, и сонный камыш, темную гладь, и пока еще робкую, над болотцем седину предутреннего тумана.
Спали и мы.
Нас поднял человеческий вопль и неистовый лай нашего пса. Взметая полог палатки, мы выскочили в чем были. Всходило невидимое в тумане солнце, но все уже было пронизано им, и в этой желтой клубящейся мгле, стоя по колено в озере и воздевая руки, возвышалась кричащая фигура вчерашнего рыболова.
И было отчего вопить: из воды, гребя не то лапами, не то плавниками, высовывался монстр, в пасти которого шевелился премного изумленный всем этим лещ. Отталкивая руками воздух, рыболов пятился от этого наваждения, а оно деловито настигало беднягу. С берега на обоих оглушительно лаял Нес.