Тонгер, не колеблясь ни секунды, прочитал написанное на клочке бумаги.
– Все хуже? – задумчиво произнес он. – Гм. А он умеет плавать?
Лейси резко повернул голову.
– Что вы имеете в виду? – спросил он. – Конечно же, он умеет плавать… Или умел. Как рыба. А что?
– Ничего.
Лейси Маршалт долго и внимательно смотрел на слугу.
– Иногда мне кажется, что вы чего-то недоговариваете. Посмотрите на конверт. Там почтовый штемпель Матжиесфонтейна. На прошлом был такой же. Почему он оттуда пишет, если это в сотне миль или даже больше от Кейптауна?
– Может быть, он перестраховывается? – предположил Тонгер и сунул бумажку в жилетный кармашек. – А почему вы не возвращаетесь на зиму в Кейптаун, баас?[6] – спросил он.
– Потому что предпочитаю проводить зиму в Англии.
Маршалт надел рубашку и стал застегиваться, но что-то в его голосе приковало к себе внимание слуги.
– Знаете, Лейси, ненависть – это страх.
Тот уставился на него.
– Ненависть – это страх? Что вы хотите этим сказать?
– Я хочу сказать, что невозможно ненавидеть человека, не испытывая к нему чувства страха. Страх превращает обычную неприязнь в ненависть. Выключите из этого чувства страх и получите… все что угодно… презрение… Что угодно, но только не ненависть.
Маршалт снова взялся за пуговицы.
– Вы это тоже в книге вычитали? – спросил он, рассматривая себя в зеркале.
– Это из головы, – ответил Тонгер, беря жилет хозяина и небрежно обмахивая его щеткой. – Вы знаете человека, который живет в соседнем доме? Кажется, его зовут Мальпас. Я вчера вечером разговаривал с одним фараоном, и, по его словам, этого Мальпаса считают ненормальным. Живет он один, слуг не держит и всю работу по дому выполняет сам. В его доме около шести отдельных квартир, но он не сдает их внаем. Кто он?
– Вы, похоже, и сами все знаете, зачем меня спрашивать? – бросил через плечо Лейси Маршалт.
Тонгер почесал нос.
– А что если это он? – рассеянно произнес он, но его хозяин тут же развернулся и рявкнул:
– А что если вы за эти сплетни вылетите отсюда, старый дурак?
Тонгер, которого внезапный приступ бешенства магната как будто совершенно не смутил, повесил жилет на спинку стула.
– Внизу дожидается сыщик, который был у вас на днях, – доложил он. В ответ раздалась брань.
– Так что ж вы сразу не сказали? – зло процедил Маршалт. – Я вижу, от вас мне все меньше и меньше пользы, Тонгер. Когда-нибудь это мне надоест, и я попросту уволю вас. И нечего так ухмыляться! Ведите его сюда.
Потертого вида мужчина, которого привел слуга, увидев хозяина, почтительно улыбнулся.
– Можете идти, Тонгер, – недовольно произнес Маршалт.
Тонгер неспешно удалился.
– Итак?
– Я нашел ее, – сказал агент, раскрыл бумажник, достал фотографию и протянул ее миллионеру.
– Да, это она, – кивнул он. – Но, если вы знали деревню, найти ее было не сложно. Кто она?
– Одри Бедфорд.
– Бедфорд? Вы уверены? – быстро спросил Маршалт. – Она живет с матерью?
– Ее мать умерла… Пять лет назад, – ответил сыщик.
– У нее были другие дочери?
Агент покачал головой.
– Я наводил справки, похоже, она – единственный ребенок. У меня есть фотография ее матери. Это было снято на церковной ярмарке в 1913 году, это групповой портрет.
Сыщик снял обертку с плоского завернутого в бумагу пакета, который он держал в руке, и передал фотографию Лейси Маршалту. Тот поднес ее к свету.
– Вот она, – он указал на одну из фигур.
– Чудесно! Я, как только увидел девушку, сразу почувствовал… – Он замолчал и через секунду добавил: – Чутье сработало.
– Так вы ее знаете, сэр?
– Нет! – Ответ прозвучал резко, почти грубо. – Чем она занимается? Живет одна?
– Практически да. У нее была своя птицеферма, и управляться с ней ей помогала старуха, с которой они жили вместе. Но вчера Одри уехала в Лондон. Как мне сказали в деревне, она разорилась, и ей пришлось продать дом и все хозяйство.
Миллионер стоял у окна в своей любимой вальяжной позе и слушал, устремив отрешенный взгляд на улицу. Твердое суровое лицо его оставалось непроницаемым. Как странно! «Ненависть – это страх!» – прошептало эхо голоса Тонгера… Он передернул широкими плечами, отгоняя воспоминание.
– А она ничего, да?
– Очень красива, – отозвался сыщик. – Я, конечно, не судья, но мне показалась, что она не похожа на обычных девушек.
Лейси хмыкнул.
– Да… не похожа на обычных.
– В Фонтуэлле не все прошло гладко… Я не думаю, что это серьезно, но все же вам следует об этом знать, мало ли что. – В деловом голосе его послышались беспокойные нотки. – Нам, честным сыщикам, проще работается, когда люди считают, что мы из полиции. Мне пришлось сделать вид, что я разыскиваю вора, укравшего нескольких кур… Так что на тамошнем постоялом дворе («Корона» он называется) я представился инспектором из Скотленд-Ярда.