Во время перерыва между вторым и третьим актами в театре, куда он отправился вместе с Дорой, Мартин вышел в фойе. Там он встретил знакомых, которые раскланивались с ним, но только один из них подошел к нему, так как Мартин не отличался приветливостью. Обычно он избегал общества, предпочитая оставаться наедине со своими мыслями.
— Эй, Элтон!
Мартин машинально улыбнулся и хотел пройти дальше, но человек, заступивший ему дорогу, не хотел считаться с его очевидным стремлением к одиночеству.
— Я слышал, что Стэнфорд уехал в Италию. Этот человек умеет быть сразу в двух местах. Вы заняты теперь чем-нибудь?
— Нет, — ответил Мартин. — В Лондоне нечего делать с тех пор, как воры забрались в квартиру Мелиллы Сноуден и похитили ее жемчуг.
Слик Смит тихонько рассмеялся.
— Я тут ни при чем, — сказал он, — во всяком случае, грабеж был ловкий, и шум в газетах подняли большой. Если я могу помочь вам чем-нибудь, дайте мне знать, но только дело должно быть честным.
— Зайдите ко мне как-нибудь и почините кухонную плиту, — прорычал Мартин, которому было совсем не до шуток.
— Плиты — это как раз моя специальность, — невозмутимо отпарировал Слик. — Хотите хорошую сигару?
— Нет!
— Возможно, вы и правы, — согласился Слик. — Это рождественский подарок, и я не позволил бы никому просто так их мусолить. Было бы бестактно заставить меня на это пойти. Видели Шеннона?
Мартин тяжело вздохнул.
— Мой милый, я не видел Шеннона и не хочу видеть Шеннона. И более того, я совсем не настроен с вами беседовать.
— Очень жаль, — сказал Слик с сожалением. — Мне скучно и хочется с кем-нибудь поболтать. Лэси Маршалт не похож на вас.
Он зажег одну из своих сомнительных сигар.
— Я почти не знаю Лэси Маршалта, — коротко заметил Мартин.
— Это мне известно, но я немного знаю его. Он тоже вор. Вы славный малый, Элтон.
Неожиданное заявление удивило его собеседника.
— Лучше не продолжайте, — спокойно сказал Мартин Элтон. — Вы стараетесь быть любезным.
— Я не стараюсь, а действительно всегда любезен.
Лицо Слика Смита расплылось в широкой обезоруживающей улыбке.
— Вот и звонок: сейчас узнаем, выйдет ли героиня замуж за герцога и откажет ли своему деревенскому возлюбленному. Я думаю, что не откажет: в пьесах всегда так поступают.
По пути домой в эту сырую холодную ночь Мартин думал о Слике. И ему и Доре не понравилась пьеса, и какое-то чувство уныния овладело ими. Оба хранили молчание.
Мартин последовал за женой в гостиную, ожидая сцены, которая, он знал, должна была произойти.
— Что с тобой, Бонни? Ты не сказал ни слова за целый вечер. Мне надоел твой надутый вид. Он мне так действует на нервы, что я сама не знаю, что делаю.
Мартин откусил конец сигары и зажег ее, пристально глядя на спичку.
— Я не дуюсь, а просто раздумываю, вот и все, — сказал он, бросая спичку в камин и усаживаясь в угол дивана. — Ты больше ничего не слышала о своей сестре?
— Нет, не слышала, — резко сказала она. — И надеюсь, что никогда больше не услышу. Плаксивая тюремная птица!
Он вынул сигару изо рта и принялся внимательно разглядывать ее.
— Я не помню, чтобы она плакала, а тюремной птицей сделали ее мы.
Она с изумлением посмотрела на него.
— Это что за новый тон, Бонни? Когда она была здесь в последний раз, ты выгнал ее из дому.
Он кивнул.
— Да, я забыл об этом. Хотелось бы знать, где она.
На ее красивом лице появилась усмешка.
— Ты, кажется, начинаешь испытывать угрызения совести! Ты всегда был неравнодушен к хорошеньким.
Бонни сделал нетерпеливое движение. Бывали минуты, когда в нем просыпались те моральные воззрения, которые были привиты ему еще во время пребывания в Винчестерском колледже.
— Ее красота в настоящее время имеет для меня меньше значения, чем ее безвыходное положение. Она не писала тебе?
— Конечно, не писала, — враждебно ответила его жена. — Это так расстроило тебя? Бедный Бонни! — издевалась она. — У него такое мягкое сердце, и он жалеет красотку, попавшую в беду.
Он посмотрел на жену с холодным укором, пробудившим в ней бешенство.
— Что случилось? Что ты хочешь сказать? Это все неспроста.
— Да, это неспроста, — согласился Бонни Элтон. — Есть причины для моего настроения, а Одри Бедфорд — одна из них. Бог знает, что с ней случилось, она, может быть, умирает с голоду.
— Положись на милость Божию, — с недоброй усмешкой сказала Дора, и глаза ее сузились.
— Вот что я подумал, — продолжал Бонни. — Раз ты так относишься к своей сестре, как ты станешь относиться ко мне, если мне в чем-нибудь не повезет? Твой выбор между мной и спасением был бы решен заранее.
— Конечно, я предпочту последнее, — хладнокровно ответила Дора. — Я не хочу обманывать тебя, Бонни. Спасайся, кто может — это мой девиз.
Она сбросила туфли и надела мягкие туфельки из красной кожи, стоявшие у огня.
— И это все? — продолжала она. — Только мысль о бедной девушке, выгнанной тобой из дому, тревожит тебя?
— Это одно, — сказал он, бросив сигару в камин, и встал со своего места. — Дора! — он говорил ледяным тоном, — мистер Маршалт — неподходящее для тебя знакомство.
Женщина подняла голову, широко раскрыв глаза:
— Разве он нечестный? — невинно спросила она.
— Есть много честных людей, с которыми почтенной авантюристке не подобает обедать, особенно в отдельном кабинете отеля «Шеварри», — решительно сказал он, — и Лэси Маршалт — один из таких людей.
Дора опустила глаза на огонь камина. Она то краснела, то бледнела.
— Ты следишь за мной, да? Маршалт во многом может оказаться весьма полезным человеком.
— Мне он совершенно не нужен, — сказал Мартин Элтон, — и меньше всего он нужен мне для того, чтобы тайно обедать с моей женой.
Последовало продолжительное молчание.
— Я только один раз обедала с ним в отеле «Шеварри». Я хотела сказать тебе, но потом забыла. Сотни людей обедают отдельно от других в отеле «Шеварри», — вызывающе сказала она.
Он кивнул головой:
— Вот я и забочусь о том, чтобы ты не была похожа на этих людей. То, что ты обедала с ним два раза, мне доподлинно известно, а в действительности, конечно, чаще. Дора, это не должно больше повторяться.
Она молчала.
— Ты слышишь?
Она пожала плечами.
— Я очень мало получаю от жизни, — со вздохом сказала она. — Единственные люди, с которыми я встречаюсь, это Стэнфорд и разные мелкие воришки, которых ты привлекаешь к участию в твоих делах. Мне хочется хоть иногда видеть других людей. Это похоже на свежий воздух, помогающий мне забыть ту гнилую атмосферу, в которой я живу.
Она не заметила скептической усмешки мужа, но зная его, понимала, как он отнесется к ее доводам.
— Как патетично! — произнес он. — Твоя импровизация о несчастном существе, оплакивающем свою потерянную невинность, меня глубоко растрогала. Но если ты хочешь вернуться к природе, я предлагаю тебе выбрать другие средства, вместо тайных обедов вдвоем в отеле «Шеварри». Ты больше не пойдешь туда, Дора!
Она быстро взглянула на него:
— А если я захочу пойти? — с вызовом в голосе спросила она.
— Ты больше не пойдешь, — почти шепотом сказал он. — Если же ты на это осмелишься, я навещу мистера Маршалта и всажу ему три пули сквозь тот карман, в котором он носит свои прекрасные сигары. А что я с тобой сделаю, пока не знаю. — Он говорил спокойно и деловито. — То, что я сделаю с тобой, зависит всецело от моего настроения. Но я думаю, что это будет тройная трагедия.
Лицо Доры стало прозрачно белым. Она попыталась заговорить, но не смогла произнести ни слова. Потом вдруг упала перед ним на колени и обхватила его руками.
— О, Бонни, Бонни! — зарыдала она. — Не говори так и не смотри так на меня! Я сделаю все, что ты хочешь… Ведь не было ничего плохого… Я клянусь тебе, что ничего не было, Бонни… Я пошла просто от скуки…