Что он должен сделать? Что за глупые вопросы? Пусть и самому себе, но вопросы должны быть нормальными… Наверное, войти. В прошлый раз он был уже в нужном месте. Он промахнулся? Что-то не так? Нет… Не важно. Что теперь? Дальше что? Все ведь смотрят… чего-то ждут… Поздоровались… Что он должен сделать? Что… Нет, нет, секунду, а кто все эти люди? Что они здесь забыли? Или… или нет… Что он здесь забыл?
Так, нет, хватит, надо сосредоточиться. Надо вспомнить, что происходит. Неважно, кто это и где он. Надо просто повторить то, что было в прошлом городе, перед переносом… Просто повторить, губы должны помнить это всё лучше, чем сознание. Сознание… Сознание, не уплывай!
Четыре. Стергов.
Стергов же? Да, Стергов… Что за дурацкое ощущение падения, когда он чётко знает, что стоит на ногах?! Или ему кажется… Почему ему кажется, что он падает? Или наоборот… кажется, что он стоит?
Нет… Нет, хватит… Это всё неважно. Нужно просто повторить то же, что было в Моркови. Нет, может быть, в Моркове? Так на какой там слог ударение? Нет, изначально мысль была другая… Так… Какого рода название буквы слога? Нет… Что? Что происходит? Нет, всё не так. Что за каша в голове? Название… Чего? Ну не города же… Это всё неважно, нет, всё, всё, хватит! Надо думать не об этом.
Надо, наверное, понять… Что случилось? Почему всё болит? Почему перед глазами что-то мутное и красное? Что происходит…
Нет… нет-нет… снова что-то не то. Надо сосредоточиться и разобраться, он ведь должен был что-то сделать. Что-то важное. Надо что-то сказать… Да, сказать. Что-то важное… Так, нет, думать нельзя вообще, иначе снова будет страшная каша. Просто сказать всё то же самое и прыгнуть дальше. Куда прыгнуть? Откуда? Так, нет, снова что-то не то. То же, что и что? Что… Что? Нужно что-то забыть… что-то вспомнить… Почему всё так странно… Почему все так странно смотрят? Что происходит? Так, нет… Так, всё, хватит. Нужно просто отключить мысли. Сказать то, что он привык говорить. Вот. Вот так. Всё. Наверное… Неважно… Всё хорошо. Всё будет хорошо.
Пять. Вольнов.
Славный город… Вольный город… Вольнодумцы… Больно… Очень… больно… Он сам излишне вольно думает, да? Думает… излишне вольно… Это сказал Златогоров? Нет, нет… Да… Нет, к чему это всё? Нет… Жутко.
Почему его кто-то касается? Кто-то ещё касается?.. Как они смеют? Почему? Нет, нет-нет-нет, им нельзя, надо не дать им, надо сопротивляться… нет. Сопротивляться бесполезно. Нет… наверное, надо просто идти самостоятельно, чтобы они не хотели касаться, надо просто не дать им повода, надо не дать им… Нет. Когда касаются — это больно. Чем больше касаются… Так… А где тут причина и следствие? Ему теперь больно от того, что его касались? От прикосновения будет больно? Сразу? Нет, нет, или потом? Когда… если его ещё раз коснутся, то потом будет долго больно? Что это за боль… Что это вообще за странная боль?.. Откуда она взялась? Кто такой Златогоров…
Нет. С… Нет. Хватит. Нужно всё сказать и быстро лететь дальше. Не надо думать, не надо разбираться, не надо вспоминать, иначе будет каша и очень глупая потеря времени. Душно… Так что там надо было сказать? Что-то… то же самое? То же самое, что и что? Что это за слова такие? Незнакомый язык… Что это такое — то же самое? Какое то же самое? Что? Сказать…
Так. Надо просто убрать все мысли, ни о чём не думать вообще. Так. Теперь повторить что, что уже только что говорил. Так… Так, вот… Нет, ещё что-то было… Почему так темно? Кто выключил солнце? Нет, нет. О солнце надо будет подумать потом. Сейчас надо просто договорить. Договорить… Так… Послать к стольгородскому… кому? Какому?
Что за дурацкое ощущение падения, когда он абсолютно точно стоит на ногах?!
========== Аления ревнует к Марению ==========
Волот… ещё и по мальчикам! Тоже! Вот же козлина… Лишь бы развлекаться, лишь бы жрать, спать, трахаться и всеми командовать, лишь бы… И даже, сволочь такая, защищать готов свою новую игрушечку! Жалко, видите ли! Видите ли, милый! Красивый! И это это-то чучело несуразное — и красивый?! Милый?!
А её, свою давнюю, свою вернейшую… Он защищал бы? Говорил бы, что она милая, красивая, что её жалко, что она полезная, что без неё сложно будет… ну хоть что-нибудь бы, мать его за ногу, говорил бы? Или бросил бы гнить в тюрьме, потому что она, видите ли, не милая, не красивая, не новая игрушечка?! И это она-то некрасивая?!! Хотя… Нет, не стоит горячиться, этого он всё же не говорил.
Да какая разница?! Да он, сука такая, по всем, и по девочкам, и по мальчикам, и чучелам, и по страшилищам, и по сомнительным патлатым идиотам, и по потенциальным сучьим предателям, и по ледяным тощим брёвнам, и по безмозглым куцым дурам, и по… вот же ж гадский кобелина!!
Главное — не по…
Кастрировать! Обоих!!
А рыжей дряни — жопу оторвать ещё и! И морду! Наглую рыжую морду!! И патлы, и все его тощие… рёбра!
А потом взвыть на луну от бессилия…
========== Ассиохари узнаёт о захвате Тиоссанири ==========
У него нет доказательств. У него нет доказательств, кроме письма каких-то мятежников. У него нет доказательств, и он не может потребовать брата назад.
Это почти смешно — письмо с официальным выражением соболезнования — письмо о смерти принца Тиоссанири-эля — пришло через восемь ударов сердца после письма от мятежников. Ровно через восемь ударов сердца — он считал, пытаясь успокоиться.
На карте — план вторжения в Богось.
Ещё вчера это даже мысленно звучало бы смешно. Просить разрешения на проход войск у пяти государств! Северный океан опасен, и прокладывать путь во льдах очень плохая идея для привыкшего к Бледному морю и тихому Рябому океану флота. Это бред Это просто бред. И с Богосью почти нет отношений — что торговых, что дипломатических. Нет приемлемого повода напасть. Это бред.
Это бред — но… но… но как?
— Если ты начнёшь войну с Богосью — народ восстанет.
Ювенианти. Он и не заметил, как она вошла. И всё прочитала через его плечо. Ювенианти — как Тиоссанири смеётся, Веня. Дурацкое сокращение в богосском стиле. Или как они сами там говорят — в божеском. Веня, Ася и Саня. Семья. Если этот самый Саня выживет — может хоть на публике его так называть.
Если он не только выживет, но и вернётся, конечно. Он ведь идиот. Он может и там остаться. Мстить, или, там, продолжать великое дело революции. Он ведь идиот.
— Народ и не такое вытерпит, — отмахивается он.
— Мы потеряем там все войска, и первый же мятеж, даже небольшой, станет нашим крахом.
Да, это сложно не понимать.
Но — что делать?
— У нас там много разведки, — зачем-то говорит он.
Это не решение. Это его начало, но как дальше — не слишком понятно.
— Но что тебе мешает просто послать небольшой отряд его спасать? Раз у нас там много разведки. Пусть купят отряд наёмников, и всё. В помощь этим… странным людям, которые тебе написали? Откуда ты знаешь, может, они его даже уже спасли?
— Откуда ты знаешь, может, их даже посадили с ними в соседние камеры? Но ладно. Пусть будет — сначала — отряд.
========== Айнаре с министром говорят о свадьбе ==========
— Жениться бы вам, Ваше Величество, — укоризненно сказал пожилой министр.
— Зачем, — устало ответил Айнаре, не посмотрев в сторону собеседника и даже не потрудившись придать голосу вопросительной интонации.
— Нехорошо это, — ответил тот. — Нельзя без жены в таком возрасте, неприлично…
— У меня есть невеста.
Собеседник подавился концом фразы. Диалог становился интереснее, но Айнаре было плевать.
— Побойтесь бога, Ваше Величество! Госпожа Майлоне уже сколько лет мертва! Все мы понимаем, что скорбь ваша неизмерима, мы все скорбим по ней, но пора ведь уже и честь знать! И благоразумие проявить.
— Что она мертва — не моя проблема. У меня есть невеста. — Что ж, он был благодарен Мирите уже за то, что при всей своей ненависти и обиде она сначала согласилась, а потом только подстроила свою смерть. Сейчас это очень пригодилось.
— И что, думаете, она бы порадовалась, узнав, что вы тут один страдаете? Наверняка она только благословит вас с того света, она ведь счастья вам хотела.