— И они правда искренне дружат?
— Удивляет, да? — он горько усмехнулся. — Да, правда.
— И тогда тоже искренне дружили?
Он ненадолго задумался.
Ещё полгода назад… ещё даже неделю назад Хеля никогда бы не подумала, что сможет без страха и почти без стеснения задавать такие вопросы Неяндру Хорогову. Задавать личные вопросы Неяндру Хорогову. Одно имя — как заклинание — ужас. Но — вот она, сидит, задаёт. А он — отвечает. Не убивает и даже не сердится. Даже не сердится.
— Да, — как-то решительно сказал он наконец. — Да, и тогда.
Хеля не может вспомнить даже себя в тринадцать лет. Так, чтобы достоверно – не может. Хелю и Веру — тем более, она тогда с ними совсем, совсем не общалась. Поэтому она вздыхает и просто думает о том, что люди — очень странные существа. Даже если они оборотни.
И почти успокоенно наливает себе чай. Неяндр Веяславович сказал, что это любимая чашка Хели. Чашек в замке было всего три штуки, и новые никто и не думал покупать. Так странно — замок одного из великих родов. А нет даже чашек.
Но у Хели Белозёрной всё же было в этом замке что-то любимое. Это вселяло надежду.
========== Неяндр и Хеля говорят о воскрешении Надеи ==========
Они пили чай — Хеля, Неяндр Веяславович и Надея Теяновна.
Хеля уже знала — Надея Теяновна может пить чай. Уже год как, раньше не могла. Надея Теяновна — уже год как не мертвец, чья плоть движется магией и питается магией. Надея Теяновна почти полностью здоровая женщина… только с душой проблемы.
Куда девается душа после смерти, не могла сказать ни одна книга в замке Неяндра Веяславовича.
Хеля проверяла.
Сама она оправдывала это тем, что больше в этом замке делать нечего. Разве что, вот, на рынок со служанками сходила, посуды прикупила, полотенец и постельного белья. А книжки в замке — все сплошь некромантские, за исключением старых учебников Хелены. Вот она и читала про некромантию. Пару раз даже сунула нос в лабораторные журналы Хорогова. Ничего не поняла ни в первый, ни во второй раз. Во второй раз он её и заметил.
Заметил — и ничего. Заварил чай. Сам, под внимательным взглядом Надеи Теяновны. Усадил их за стол.
Хеля всё ждала грозы — а её не случилось.
— Ты что-нибудь поняла в моих записях? — спросил Неяндр Веяславович спокойно, без злобы, без всего, что он мог бы сказать и сделать.
— Нет, — честно ответила Хеля.
— Хочешь знать?
— Мне… интересно.
Собственный интерес казался чем-то неправильным, постыдным. Ей казалось, что она лезет не в своё дело, вмешивается в чужую личную жизнь.
Но в глазах Неяндра Веяславовича промелькнула какая-то тихая, робкая надежда.
— Моя рабочая гипотеза состоит в том, что после смерти душа сливается с остальным миром. Со всем, что в нём есть. Рассыпается на мельчайшие части, растворяется во всём сущем.
Он замолк, как будто сам слабо верил в то, что делает.
Но ведь вот Надея Теяновна — она помнит, как вести себя за столом, этому её никто не учил заново.
— А как… обратно?
Неяндр Веяславович криво усмехнулся.
— Как железную стружку магнитом.
Казалось, он так издевается над самим собой.
— В смысле?
— Надея меня любила. — Горько, очень. — Любит. И она идёт ко мне, медленно, по частям, но идёт. Мне надо лишь вобрать в себя то, что пришло, и исторгнуть это в её тело, закрепить там. К сожалению, я не могу долго находиться в этом рассеянном в пространстве состоянии… поэтому собираю очень понемногу. И я не знаю, получается ли у меня. — Он опустил голову, будто чтобы не смотреть на жену.
— У вас получается, — уверенно сказала Хеля. — Что-то от её души точно есть в её теле. Я это вижу. Правда.
Неяндр Веяславович посмотрел на неё совершенно больным взглядом.
— Хеля ненавидит некромантию, — невпопад сказал он.
— Считайте, что у вас появилась полностью противоположная Хеля.
========== Неяндр и Хельгия стоят у Душицы ==========
— И где мы? — спросила Хеля.
И даже уже не отругала себя за резкость тона — Неяндр Веяславович не обращал никакого внимания на любые её взбрыки, нечаянные грубости или слишком неприятные вопросы.
Забывал, что она не Хелена, что ли?
Они стояли в лесу, у отвесного берега неширокой речки. Почти под ногами роились земляные осы, то залезая, то вылезая из своих дырок, из почти полностью покрытой ряской речки высовывалась чёрная коряга, по дереву ползла придавленная, почти полностью развалившаяся мёртвая гусеница. Хеля смотрела на неё спокойно — некромантию она любила, и подобные её проявления встречала спокойно.
— Нам придётся немного подождать, — тихо сказал Неяндр Веяславович, смотря на реку, — я немного не рассчитал время.
Они только что, сразу после завтрака, телепортировались сюда из замка. И Неяндр Веяславович был с мечом и в старой потёртой службистской форме — чёрной, с кучей карманов и генеральскими погонами. Правда, китель ему был чуть великоват — Хеля поняла, что за эти годы он похудел. Наверное, ему было так плохо.
Саму Хелю он тоже переодел — в охотничий костюм, какие носили наиболее раскрепощённые аристократки. Наиболее раскрепощённые — потому что со штанами. Немаги позволяли себе куда меньше свободы, чем маги и волшебницы, а волшебницы таких костюмов не носили. Оставалось только гадать, кому принадлежала эта одежда — Хелена была волшебницей, а вещи Надеи Теяновны он бы никому не отдал. В охотничьем костюме тоже была куча карманов, и в них он распихал ей кучу же всего — сосущие амулеты, взрывные магические гранаты, щитовые амулеты, амулеты пламени, амулеты заморозки, обычные мелкие сулицы, какие-то зелья из аптечки в зачарованных небьющихся баночках… Выдало меч. Хороших, службистский.
Она сразу поняла, конечно, что собираются они в бой. Но, всё-таки, она ожидала оказаться в какой-нибудь тюрьме, у входа в какую-нибудь тюрьму, а не в лесу у речки, где ни души, и только по гусенице можно было понять, что где-то не очень далеко творились какие-то некромантские ритуалы.
Хотя, впрочем, если приглядеться — осы тоже были мёртвые.
Но — больше ничего.
Они постояли молча. Хеля рассматривала ос. Выяснила, что мёртвые из них не все, но живым осам всё равно, мёртвые их соседки или живые.
В первые дни с Неянедром Веяславовичем у неё иногда пробивался соблазн сбежать, да и всё — телепортироваться в Беловейск куда-нибудь, прийти с повинной к соратникам… Но Неяндр Веяславович был совершенно не похож на Кровавого Хорогова, которого она привыкла себе представлять, и так хотел спасти дочь… Да и, чтобы являться с повинной, надо было, чтобы это имело смысл — а смысл, в смысле, начальство, сейчас сидело, наверное, в том же месте, что и Хеля Белозёрная, и начальство тоже требовалось спасти.
И — подумать только — сейчас она безропотно собирается в какой-то бой с Неяндром Веяславовичем Хороговым, и он её даже не спрашивал, согласна ли она идти с ним, или нет. Хотя, конечно, она сама уже согласилась помочь ему вернуть Хелю Белозёрную… Но всё равно — подумать только.
Они так и стояли — Неяндр Веяславович думал о чём-то своём — пока не послышался лёгкий плеск. Ряска заколыхалась и расступилась, и показался корабль, узкий, но длинный — как раз для этой небольшой речки. И на корабле толпой — яблоку было негде упасть — стояли мертвецы. Мёртвые мужчины, женщины и даже дети. И все — вооружённые до зубов.
Впрочем, не все были мёртвые — правили кораблём живые. Живые — в чёрной службистской форме, тоже вооружённые до зубов.
За кораблём шёл второй. Такой же.
Хеля вытянула голову — кораблей было восемь.
— Откуда оружие на всю эту армию? — нервно поинтересовалась она.
— В Тысячерогой волости запрещено хоронить людей без оружия.
— Для… этого?
— Да.
Службисты на кораблях отдавали честь Неяндру Веяславовичу, а он — им. Хеля чувствовала себя неловко от того, что она не вправе сделать то же самое.
И тут вдруг она поняла.