Невероятно!
— Должно быть, это какая-то шутка.
— Если и шутка, то в масштабах вселенной. — Аналог усмехнулся. — Нам следует радоваться ей и ждать в Канзасе грозы.
— Что?
— Изучайте нелинейную социодинамику.
Последняя фраза показалась Джулиане излишне снобистской, но она была не в том состоянии, чтобы спорить.
— Из хаоса — порядок, — продолжал аналог. — Зыбь увеличивается и превращается в волны. Хос’киммы и подобные им будут свободны от обвинений, и хотя война с реморами продолжается, мы становимся ближе к тому, чтобы постичь истинное лица врага. Это поворотная точка в истории, и вы сыграли в этом свою роль, и сыграли ее хорошо. Вот вам моя благодарность — а моя признательность, как и ваше освобождение, придет в свой черед. Видите ли вы яркое солнце, сверкающее на гребне волны? Объединение достигло расцвета и распускается во всем великолепии. Чтобы установилась новая гармония, недостает лишь немногих фрагментов. — Лицо аналога утратило воодушевленное выражение, и на его губах мелькнула озорная улыбка. — Ага, в поток вливается еще один ручеек…
Раздался стук, но прежде чем Джулиана успела ответить, дверь камеры бесцеремонно открыли. В коридоре стояла женщина в мундире Лиги и держала за локоть Курта.
— Он попросил командующего о встрече с вами, мэм.
— Наедине, — добавил Курт.
Женщина посмотрела на Курта так, будто он был каким-то насекомым.
— Если хотите, я могу остаться.
— Все в порядке, — словно издалека услышала Джулиана собственный голос.
Курт шагнул в камеру. Недоверчивая конвоирша захлопнула дверь.
Встревоженная поведением Курта, Джулиана ждала, когда он заговорит.
— Стоун сказал мне, что не станет стерилизовать планету, — наконец произнес Курт. — Стая должна выжить.
— Да, как все отлично! Мы его убедили. Мы спасли хос’киммов.
— Да, — безучастным тоном согласился он.
Почему он не рад? Вероятно, его до сих пор тревожит их с ней судьба?
— Разве вы не знаете, что нас освобождают?
— Знаю.
Теперь Джулиана уже вообще ничего не понимала.
— Почему же у вас такой вид, будто вам прочли смертный приговор?
Курт долго не отвечал. На его лице отражались самые противоречивые чувства.
— Они хотят, чтобы я вернулся на Чуген.
— Но разве это не то, о чем вы мечтали? На сей раз вы вольны вести любые исследования. Не будет никаких интриг — только хос’киммы. И огромное поле для увлекательной работы.
— Я не могу вернуться, — сказал Курт дрожащим голосом. — Если я вернусь, то стану одним из них. Так уже было. Я не хочу потерять себя.
— Вы и не теряли.
— Но был близок к этому. Во мне всегда был силен зов «другого». Грамманхатей ушел, но Куртэлликот… Он сильнее. — Курт судорожно сглотнул и, понурившись, тяжело вздохнул. — Во мне живет симбионт хос’киммов, и это все меняет. Теперь «другой» обрел настоящий голос, и я не могу не слушать его. У меня в голове звучит шепот стаи. Если я вернусь, то превращусь в хос’кимма.
— Возможно. Если бы вы были один. — Симбионт, как все неизвестное, пугал Джулиану, но ей не хотелось, чтобы Курт об этом догадался. Она вскинула голову. — Только вы будете не один. У вас будет якорь.
Курт вопросительно взглянул на нее.
— Я буду вашим якорем, — пообещала Джулиана и шагнула к нему. — И не позволю вам потеряться.
— Я не вправе просить вас об этом.
Джулиана приложила палец к его губам.
— Я сама этого хочу.
Обхватив голову девушки обеими руками, Курт приподнял ее лицо и заглянул в глаза. Наверное, он отыскал там то, что хотел, потому что улыбнулся. И поцеловал ее.
Джулиана ответила на поцелуй и крепче прижалась к нему. Пятясь к кровати, она услышала, как аналог Алсиона с негромким щелчком отключился.
Солдат в бронекостюме, открывший дверь камеры, ничего не сказал, только поманил Курта за собой. Все еще полный впечатлений от минувшей ночи, Курт не чувствовал страха. Джули отправилась на промежуточную станцию, как только «Константин» произвел стыковку, и ждала его там.
И еще его ждало будущее — гораздо более светлое, чем все предыдущие годы.
Коридоры были пусты. До самой шлюзовой камеры им никто не встретился — большая редкость на военном корабле. «Константин» выглядел незнакомым, опустевшим, лишенным жизни.
Войдя в шлюзовую камеру, солдат указал Курту сначала на аккуратно сложенные на полу брюки и рубашку, а потом — на него.
Курт оглядел себя. На шее и на поясе он по-прежнему носил почетные знаки старейшины и провидца хос’киммов. Он был не более наг, чем любой другой член стаи, но люди, ждавшие его на станции, могли этого не понять. Они знали только свой Путь. Джули оказалась мудрее многих — тоже была в каком-то смысле провидицей. Она поймет, но она — исключение.