- Держись, Андрей! - крикнул я, бросаясь на помощь к Пшеничных.
Два штыка преградили мне путь. Нырком шарахнулся в сторону, и один штык, скользнув по голове, сорвал шлем.
- Андрей, берегись! Эх!..
Рослый егерь уже занес винтовку над распластанным на земле разведчиком. Я не видел, как Андрей птицей мотнулся в сторону, но услышал лязг приклада о камень. Винтовка вывалилась из рук егеря, и он нагнулся, чтобы поднять ее. В это мгновенье я прыгнул через камень и ударом приклада автомата оглушил егеря.
- Эй, сзади! - крикнул Пшеничных. Я обернулся и дал очередь из автомата. Преследовавший меня егерь не успел выстрелить.
- Как там ребята? - спросил, вставая, Андрей и только теперь беспокойно оглянулся по сторонам.
Мы вырвались далеко вперед.
- Я тут! Тут я! - кричал пробивающийся к нам маленький Павел Барышев.
Его не видно за большими камнями. Потом подбежали Тарашнин и Гугуев, показался Никандров со своей группой.
Мы теснили врагов. Когда позади них уже чернел обрыв скалы, они бросились в последнюю контратаку. Мы ее дружно отбили. Еще один решительный бросок вперед - и уцелевшие егеря с отчаянными воплями скатились вниз.
Все восхищаются Андреем Пшеничных и поздравляют его. Андрея сравнивают с лучшим мастером рукопашного боя Семеном Агафоновым, который находится сейчас в группе Бабикова. А герой боя, когда ему уже ничто не угрожает, мелко дрожит, смотрит на меня испуганными глазами и виновато улыбается:
- Как это я споткнулся? Ух, подлые! Смерть смотрела мне в глаза, да командир спас. Честное слово, братки!..
- Ладно, Пшеничных, успокойтесь! Дрались вы замечательно. А поскользнуться тут недолго.
5
Мы приводим себя в порядок. Наши потери - четверо легко и двое тяжело раненных. Оставляем охранение у обрыва скалы и спешим к Гузненкову и Бабикову, Но еще по дороге к ним мы слышим нарастающую стрельбу справа и слева от сопки, которую обороняют наши разведчики.
Пока мы вели бой у обрыва скалы, егеря успели высадить еще два небольших десанта близ сопки и потеснили группу Бабикова. Они и нас вынудили залечь, а потом - откатиться назад.
Снова позади нас раненые, а еще дальше... Если враг удержит берег и подбросит подкрепление, то нас ожидает участь тех, кого мы недавно сбросили в пропасть...
Плотным огнем прижимаем к земле высадившийся десант и одновременно ведем обстрел катера, приближающегося к берегу. Но в залив входят еще несколько шлюпок.
Положение обостряется.
Я с тревогой думаю о боезапасах - их осталось не много. В пылу боя я забыл о радиограмме. О ней напомнил гул появившихся над мысом краснозвездных штурмовиков.
- К нам! - закричал Гугуев и замахал здоровой рукой. - Выручайте, летчики-молодчики!
Три "ила" сделали первый заход и стали пикировать на катер и шлюпки, которые теперь быстро уходили с залива. Летчики по радио запросили ориентиры. Мы обозначили ракетами наше местоположение, потом нацелили самолеты на позиции врага. Нам сбросили на парашютах патроны и продукты. Пока не прилетело другое звено штурмовиков, первые три самолета кружили над мысом, непрерывно поливая огнем егерей, и не давали им возможности подняться для атаки.
Летчики помогли нам продержаться до темноты. Ночью враг подбросил подкрепление. Мы отбили несколько атак и все же вынуждены были отойти на другую сопку, которую занимали морские пехотинцы из отряда Барченко. Сам Барченко с передовой группой проник через побережье ко второй батарее и сковал ее действия. Мы поддерживали с этой группой связь.
- Товарищ лейтенант, уходят! - услышал я голос взбирающеюся на сопку связного Каштанова. - Немцы по берегу таскают какой-то груз к причалу.
Я повел отряд к морю. Мы догнали отступавших егерей и с ходу обрушились на колонну, которая шла вдоль берега и была уже близко от причала. Колонна рассыпалась, оставив на берегу ящики с грузом. Егеря тут же контратаковали нас. Опять разгорелись короткие, яростные схватки. С причала на помощь разгромленной колонне бежали новые группы егерей. Отстреливаясь, мы начали отход на свою сопку. А егеря все прибывали. Теперь они упорно лезли вверх, несмотря на потери, и, видимо, решили покончить с нашим десантом. Я крикнул, что было сил:
- Скоро придет помощь! Держаться!
- Держаться! Держаться! Держаться! - гремело по гребню сопки.
И в это время в Лиинхамари и на высотах противоположного берега залива вспыхнули прожекторы. Мы увидели егерей совсем близко от себя, и в ход пошли последние гранаты. Освещенные своими прожекторами, враги откатились. А лучи прожекторов, выхватывая из темноты зубцы скал и гребни гор, устремились к заливу и - никогда не забыть мне этой ми-путы! - светлой лентой легли на плес, по которому быстро шли маленькие корабли.
Это были наши десантные катера. Один, другой, третий...
Они шли, маневрируя, и стреляли из пушек и пулеметов по правому берегу Девкиной заводи.
Вот они уже приближаются к мысу Крестовому. Мыс безмолвствует! Бьют орудия из Лиинхамари, бьют наугад. Идет дуэль между пушками с правого берега залива и пушками катеров. Мыс Крестовый молчит!.. Замки от орудий первой батареи в наших руках, а орудийные расчеты второй батареи отбиваются сейчас от наседающих на них пехотинцев из отрядов капитана Барченко.
- Ура! - Это поднялся во весь рост Гузненков, приветствуя заходящие в залив катера.
- У-рра-а! - прокатилось по гребню сопки. И, уже не ожидая команды, разведчики ринулись в бой. Даже раненые, которые могли двигаться и стрелять, присоединились к нам.
Морально надломленные, объятые паническим страхом егеря дрогнули и, не выдержав нашего натиска, побежали к морю. Но бежать далеко некуда. К утру бой шел уже на узкой полоске побережья. Сопротивлялись только самые отчаянные гитлеровцы из гарнизона Крестового. Они не сдавались в плен, даже израсходовав все патроны.
Семен Агафонов вел бой с двумя гитлеровцами. Сразив одного, Семен загонял в воду другого и кричал: