— Сергеева побили… Брешут — новая власть… По домам…
В подъезде серого дома стояли три члена коллектива. Увидев Алексея во главе партийного бюро, они присоединились к нему. Петров и Лысый вышли из-за угла. Панов стоял у штабного крыльца и смотрел в раскрытые ворота казарменного двора, в котором бурлило человеческое море. Холмушин бросился из ворот навстречу. Кто-то со свистом и гиком гнался за ним. Он попал прямо в объятия Алексея.
— Нельзя, нельзя туда, — по-детски расставил он руки. — Сергеева убили.
Алексей отшвырнул его в сторону. Двор был заполнен кричащей, возбужденной толпой. Дуло гаубицы глядело прямо в ворота. Оно медленно и угрожающе поднималось…
Малкин между тем неистовствовал. Он чувствовал себя на февральском митинге.
— Товарищи, что делается! — кричал он, взобравшись на лафет. — Опять война, опять арест и в морду. Опять житья нет хлеборобу. Уже во всех частях Петрограда солдаты сами объявили вторую демобилизацию. На вокзалах новая власть подает поезда по домам. Надо только дружно, не поддаваться латышам и комиссарам…
Сверчков, оставив Шавельского, бежал к управлению.
— Товарищ комиссар, — запыхавшись, влетел он в кабинет.
— Арестовали? — поднял голову Малеев.
— Уже не до Шавельского. Там бунт. Кричат, что в городе новая власть…
Малеев сорвался с места и ринулся по лестнице во двор. Его лицо бледнело и алело на ходу.
Шумный митинг гулял у орудий. Кто-то в папахе ораторствовал, стоя высоко на зарядном ящике. Его перебивали. Коммунисты Сергеев и Крылов, устремившиеся вслед за комиссаром, тянули оратора за полы шинели. Расталкивая народ, Малеев бросился к ящику.
— В чем дело, товарищи?
Толпа ответила мохнатым, неразборчивым криком. Малеев взбирался на зарядный ящик:
— Кто хочет чего, говори!
В гомоне сотни голосов опять потонул смысл заявлений.
— Валяй во всю! — сказал Малкину Коротков Игнат.
Малкин взвыл высоким, тоненьким голосом:
— Бей комиссара!
Мартьянов забежал к орудию. У него были воспалены глаза. Заметно дрожали его большие руки. Вместе с каким-то фейерверкером в папахе он выхватил из ящика снаряд и зарядил гаубицу.
— Мы им пошлем гостинец. Разойдись!
Люди, пригибаясь к земле, убегали от ворот, от входа в управление.
Дуло гаубицы медленно поднималось и теперь смотрело на окна штаба.
— А потом и по Смольному харкнем!..
Малеев рванулся к орудию. Но кто-то крепко схватил его за шинель. Прыгая на землю и отбиваясь, комиссар оставил полу в чужих руках. Пальцы его вырывали наган из кобуры. Он готов был заплакать от бешенства, бессилия и злобы…
Но вид орудия, готового бросить снаряд, отрезвил многих. Красноармейцы шарахнулись от гаубицы. Орудийный выстрел далеко еще не соответствовал степени накала всей толпы.
Мартьянов, почувствовав себя у орудия одиноким, закричал:
— Чего стоишь? Заряжай дальше!
Малкин дернул его за рукав: от ворот бежали коммунисты.
У Алексея расстегнута шинель. Пола захлестывает выхваченный из кобуры наган и вяжет на ходу колени.
Он первым подбежал к Мартьянову. Силач наводчик Пеночкин едва поспевал за ним. Алексей сильным ударом в грудь оттолкнул эсера от гаубицы.
— Куда, шутишь?
Обеими руками он взялся за рукоять замка, как бы боясь, что орудие выстрелит само собою… Теперь к орудиям спешили отовсюду люди с напряженными лицами. Это были члены коллектива, вновь почувствовавшие себя организацией. В руках и кобурах у них наганы. Молча и решительно они отгородили орудия от толпы.
Федоров при виде оружия, как вьюн, нырнул в массу, и так как это сделал не он один, то круг толпы раздался.
— Если что говорить — поговорим. А стрельба — это… после… — еще спокойнее сказал Пеночкин.
Малеев бросился к партийцам:
— Разрядить гаубицу!
— Уже, — ответил Пеночкин и понес гильзу к зарядному ящику.
По взглядам, которые партийцы бросали на Малеева, было заметно, что они ожидали от комиссара большего.
В этот момент легкая бричка Порослева вкатилась во двор. Комартформ соскочил на ходу, и к нему теперь обратились лица красноармейцев. Малкин и Мартьянов сновали в толпе.
Порослев крикнул:
— Что шумим, ребята? — Он сказал это просто, как будто ничего не случилось, хотя и знал и чувствовал, что здесь серьезное дело. — Пошли в казарму — поговорим.
— На дворе лучше! — крикнул Малкин.
Но Порослев шел не задерживаясь, и большинство двинулось за ним. Вслед за всеми пошли и Малкин и Мартьянов.