На Сверчкова это производило впечатление дождевой капли, падающей на темя с аккуратностью и постоянством тиканья часов. Он откладывал книгу и закрывал глаза рукой. Внешне это выглядело как поощрение, и Катька даже откладывала работу и щебетала еще оживленнее. Сверчкова распирало от жалящей и бурной злобы. Чтобы не ударить эту женщину, он натягивал сапоги и уходил. Еще на лестнице он слышал страстный, сквозь слезы, шепот Катьки, похожий на заклинания знахарки-профессионалки, изгоняющей напасть или болезнь, забравшуюся в дом…
Затем в течение недели шла мелкая, таящаяся, упрямая месть, на какую способны только дети и отвергаемые, но все еще привязанные любовницы. Закончить эту кампанию могла только ночь страсти, и Сверчков, не видя иного выхода, оплачивал домашний мир, подсовывая в темноте мелкую монету жестами, какими дарят червонец.
В разгар очередного разлада Катька швырнула Сверчкову повестку. Дмитрий Александрович вызывался в уголовный розыск.
Он шел туда уверенный в недоразумении, но, встретив весьма официальный прием и выяснив, что недоразумения нет, встревожился.
Потребовался час разговоров, упорных уверений, пока не выяснилась непричастность Сверчкова к воровской, не брезговавшей мокрым делом шайке, у которой наводчицей была Валентина. Фотографические карточки молодых людей с напряженными глазами и деревянными галстуками лежали на столе следователя. Здесь же были и карточки Валентины в различных, иногда рискованных позах. Адрес Сверчкова был записан старательным канцелярским почерком в особом блокноте.
Искренний рассказ Сверчкова и пребывание его в заключении как раз в разгар подвигов шайки изменили точку зрения следователя, и он перевел Сверчкова из разряда сообщников в разряд неудавшихся кандидатов в жертвы. Сверчков ушел с ощущением человека, долго бродившего впотьмах по лужам, которому необходимо поскорее умыться и переодеться…
Заворачивая на Крюков, он вдали увидел Веру.
Катька успела сообщить об аресте девушки, подозрительно глядя ему в лицо. Сверчков не пожелал скрыть огорчение, и разыгралась буря… Забыв о сочувствии к девушке, с которым она сообщала об ее аресте, Катька выплюнула перед Сверчковым все шепотки и слушки, шедшие по дому из демьяновской квартиры…
Вера шла неторопливой, усталой, несобранной походкой, как ходят сердечники и больные астмой.
— Ну как, — спросил он, догнав ее на площадке, — отпустили?
И с удивлением заметил, что Вера думает о чем-то совсем ином.
Степан проследил Куразиных и удостоверился в том, что гости сносят в угловую какие-то подозрительные свертки. Он обстоятельно обрисовал в ЧК положение в генеральской квартире. Все вызванные свидетели, в том числе и Алексей и Ветровы, дополнили картину. Следствию стало ясным, что здесь был подлый, но верный расчет снести «фамильные ценности» в квартиру, занятую коммунистом и одинокой, неискушенной девушкой. Арест отошел для Веры в прошлое, но, приближаясь к двери казариновской квартиры, она всей силою воображения настраивала себя на трагическую встречу с двумя людьми, которые стали ей самыми близкими в этом городе. Намеки Насти говорили, что Алексей не думает о ней плохо. Напротив… Но разве не будет теперь все это сметено жестоким подозрением? Она была права, когда хотела уехать из этой квартиры. И военная школа… Ее бесчисленные новые друзья — курсанты и командиры… Ее унесет от них ветром этих нелепых событий, как залетевший со стороны лист…
— Какая вы бледная. Позвольте вам помочь…
Сверчков твердо взял Веру под руку.
«Хотя бы первой вышла Настя», — думала про себя Вера.
Но дверь открыл Алексей.
Он просиял с такой мужицкой непосредственностью, этот широкоплечий тяжеловес, что Сверчков, вспомнив Катькины наветы, почувствовал себя излишне задержавшимся на сцене статистом. Но Вера уже лежала в объятиях Насти, появившейся с радостным курлыканьем, в котором боролись смех и слезы. Сверчков стоял не в силах уйти: его еще переполняло чувство дружественной симпатии к этой требующей сочувствия девушке. А Вера, потерявшая сознание, бледная, с закинутой неестественно далеко назад головой, как была в галошах и пальто, плыла по коридору в руках Алексея. Не отпуская Верину руку, неловко, сбиваясь в шаге, шла за ними Настя.
Уже взявшись за ручку французского замка, Сверчков смотрел, как бережно проносит Алексей девушку через порог в угловую. Он, кажется, прижал осыпанную светлыми волосами головку к своему лицу.
Глава XI