— Думает, к чему бы придраться, — шепнул Гиго стоявшему рядом Бидзина Шарабидзе и улыбнулся.
— Чего смеешься, оборванец! — крикнул на него Ясон и принялся крутить свой длинный ус.
— Откуда ты взял, что я смеюсь? — стал оправдываться Гиго, у которого от страха мороз пробежал по коже.
— Плевать я хотел на то, что ты студент! — продолжал задираться Ясон. — Я тоже был студентом, и раньше тебя. Студент? Подумаешь! А какой толк, если башка пустая?!
— Правильно, Ясон, — предпочел не возражать Гиго.
— А если правильно, то чего вы тут, в деревне, треплетесь насчет всяких социализмов и капитализмов? Кто вас, выродков плюгавых, об этом просит? Какое ваше дело — совать нос в мировые дела?!
— Правильно, Ясон, — снова согласился с ним Гиго.
— Или вы думаете, что я меньше вас понимаю в политике? Считаете, что моя голова хуже ваших? Однако, видите, молчу, не суюсь, куда не следует соваться… Лягушки несчастные, смотрите-ка, как расквакались! Лучшего места, чем карисмеретский базар, не нашли для решения судеб мира?!
— Правильно, Ясон, у тебя голова, конечно, умнее наших…
— А у тебя не голова, а выдолбленная тыква. Напялил на нее студенческую фуражку, а того не соображаешь, что перед знакомыми ее нужно снимать.
— Правильно…
— Поди сюда! — заорал вдруг Ясон и весь побагровел.
Маленький, щуплый Гиго сделал несколько нерешительных шагов и предстал перед рассвирепевшим богатырем. Тот взял его своей громадной рукой за подбородок и задрал ему голову.
— Кого ты разыгрываешь тут, обезьяна несчастная? Заладил одно — «правильно» да «правильно». Думаешь, я тебе верю, паршивец ты этакий?..
Ясон схватился за широкий кинжал и наполовину вытянул его из ножен. Гиго от страха чуть было не стал перед ним на колени.
— Ясон, друг мой, — взмолился он, — неужели ты на меня подымаешь кинжал?
Ясон презрительно взглянул на побледневшего, дрожащего студента и вложил кинжал в ножны.
— Вот это действительно, — процедил он, улыбаясь, — правильно, не стоит пачкать кинжал о такую обезьяну, как ты!
Вокруг поднялся хохот.
— Сумасшедший он, этот бездельник, — сказал про Ясона Галактион Гелашвили.
Через некоторое время на площади появились четыре милиционера. Остановившись недалеко от читальни, они о чем-то стали переговариваться, то и дело поглядывая на Галактиона. Наконец подошли к нему и предложили сдать оружие. Уйти от них было нелегко. Однако, недолго думая, Галактион схватил двух милиционеров за шеи, стукнул их лбами, столкнул в канаву, и, быстро повернувшись, вытащил из кобуры наган.
Два других милиционера предпочли скрыться в толпе. За ними затрусили и выкарабкавшиеся из канавы. Но тут появились еще два милиционера, сопровождавшие какого-то человека в солдатской форме. Они кричали на него, толкали в спину. Галактион и Ражден остановили милиционеров, отняли у них оружие и освободили арестованного. Из парикмахерской вышли солдаты Георгий Абесадзе и Ермолай Паикидзе.
Через некоторое время на базарной площади была уже вся карисмеретская милиция — человек пятнадцать — во главе со своим начальником Элизбаром Бакрадзе. Неизвестно как и откуда появились еще четыре солдата, вооруженные винтовками, а за ними, тоже с оружием в руках, крестьяне. Тревога охватила площадь. Торговцы стали поспешно закрывать лавки. В одной из них укрылись Иона и студент Гиго. Вано Махатадзе, Нико Гоциридзе и Корнелий продолжали стоять около читальни.
Галактион смело подошел к начальнику милиции и направил на него наган.
— Снимай оружие! — крикнул он.
Положение Бакрадзе было незавидным. Крестьяне, укрывшись за каменными стенами лавок и деревьями, готовы были открыть огонь. Видя, что начальник милиции сдал оружие, милиционеры растерялись. Собравшись все вместе, они испуганно поглядывали на солдат, не зная, что предпринять. Воспользовавшись их замешательством, один из солдат подбежал к ним и замахнулся гранатой.
— Бросайте оружие, а то всех взорву!
Бакрадзе приказал милиционерам сложить оружие.
ПОД ДУБОМ
Гордо ждешь ты непогоды,
Тебе буря нипочем,
Гром и молния не в силах
Склонить голову твою.
Разоружив карисмеретскую милицию, солдаты и крестьяне направились в Саркойю. Из дворов выскочили на улицу полуголые, оборванные ребятишки. Протяжным лаем заливались собаки. Слух о разоружении карисмеретской милиции разнесся по окрестным деревням.