ОТИЯ МДИВАНИ
Кто в лице Луарсаба узнает себя, кто сказанное о Луарсабе примет на свой счет, тот непременно закидает грязью автора этой неудачно написанной повести и назовет его сумасшедшим. Но да будет им известно, что мы не имеем в виду личности и что нас интересуют лишь общественные болячки.
Зедазени расположено на склоне горы. Если взглянуть на эту деревню со стороны Карисмерети, то взгляд ваш прежде всего остановится на церкви и на каменном двухэтажном доме с железной крышей. В час заката застекленная галерея дома блестит, словно охваченная пожаром. Перед домом разбит небольшой парк. За просторным двором, огороженным частоколом, начинаются покосные луга.
Позади дома — кухня. В глубине двора стоят на высоких столбах сплетенные из ветвей азалии кукурузники. Неподалеку от них — амбары, хлев, конюшня и торне. Дальше — беседка из виноградных лоз и марани.
У Отия много волов, буйволов, лошадей, коров, овец, свиней и несчетное количество всякой птицы. Конюшня для скаковых лошадей расположена в нижнем этаже дома. Там же — кладовая и людская. По стенам кладовой развешаны уздечки, седла, нагайки. На полках и на полу — сельскохозяйственные орудия и сотни других предметов, необходимых в хозяйстве.
Усадьба Отия занимала десятин двенадцать. Кроме того, у него были земли в Шубани, в Саниаво, в Наминдврали, в горах да в лесах. Если не считать Ананова, то вряд ли в этом краю нашелся бы кто-нибудь богаче Отия Мдивани.
Каменный дом Мдивани в Зедазени называли «большим» домом, в отличие от «малого», деревянного, что стоял на самом берегу реки. В «малом» доме жил до своей женитьбы отец Отия, Арчил Мдивани, а потом поселился управляющий имениями Беглар Саникидзе. Осенью с земель, прилегавших к малому дому, Беглар возил на арбах в большой дом виноград, пшеницу, фасоль, сено, кукурузу. Кукурузой он заполнял и два своих кукурузника, что стояли во дворе, под дубами с подрезанными до самой верхушки ветвями. У Беглара все хозяйство — в образцовом порядке.
Сейчас же за усадьбой начинался лес. Для охраны имения управляющий держал нескольких овчарок. Корнелий помнил, как однажды, когда он спустился во двор с бабушкой Дареджан и стал играть, эти собаки напали на него и подняли такой лай, что он чуть не умер от испуга. Выручил его из беды Беглар.
После смерти Дареджан и Арчила дети их заметно порастрясли богатство, нажитое родителями. Правда, жена Отия, Бабо, урожденная Кипиани, — женщина хозяйственная, деловая, но ей трудно было совладать с Отия и его братьями, которые требовали больших денег на беспрерывные кутежи и в городе и здесь, в деревне.
Бабо соединила в себе красоту и женственность с решительностью и отвагой мужчины. Большие лучистые глаза и нос с небольшой горбинкой придавали особенную выразительность ее лицу. Отия было уже под шестьдесят, а ей — только тридцать четыре.
Бабо и Отия сидели со своим управляющим на скамейке около кухни, когда к ним подошел Доментий Хведелидзе, прибывший с письмом от Терезы. Она писала брату и невестке, что завтра со своими гостями собирается в Зедазени. Обрадованный Отия распорядился послать за сестрой лошадей. «К рассвету лошади будут уже там», — заверил своего хозяина исполнительный управляющий.
На вид Беглару лет сорок. Это здоровый, высокий, широкоплечий мужчина. Седина чуть тронула его виски и небольшую бородку. Он надевал всегда поверх черной сатиновой блузы черкеску кизилового цвета, носил мягкие сапоги и серую сванскую шапку. Висевшая на боку кобура с наганом оттягивала узкий пояс, и от этого его тонкая, как у борзой, талия казалась еще тоньше. Отбыв воинскую повинность, он некоторое время служил стражником в Кутаисе, а затем поселился в деревне. Славился он как охотник, и это сблизило его с Отия Мдивани, с другими помещиками. Он часто проводил время в их обществе, охотился с ними, кутил и наконец добился того, что Отия крестил у него ребенка, а затем назначил управляющим своим имением.
Саникидзе ловко обманывал хозяина, богател и потому с подлинно собачьей преданностью оберегал барское добро от всех, кто протягивал к нему руку. В семье Мдивани его уже давно считали своим человеком.
Когда среди крестьян пошли разговоры о захвате и разделе помещичьей земли, солдаты, возвратившиеся с войны, предупредили Беглара, что он поплатится головой, если помешает отобрать землю у Отия Мдивани. Струсив, Беглар ничего не сказал об этом хозяину. Отия чувствовал, что на него надвигается беда. Он уже не рисковал разъезжать без провожатых по своим владениям. Да и старость как-то незаметно подкралась к нему… Почти все дни он проводил теперь дома. Вот и сейчас, в полуденный зной, он сидел на скамейке перед кухней в полотняной рубахе с расстегнутым воротом, в синих диагоналевых брюках и шлепанцах из мягкой кожи. Лицо у него было широкое, полное, скуластое. На большой, полысевшей голове волосы сохранились, точно грива, только по бокам, над ушами, да на затылке. Над светло-голубыми глазами нависли густые брови. Длинная, с проседью борода прикрывала высокую,, ка полную к у женщины, грудь. Сквозь седую бороду просвечивал подбородок и виднелись тонкие губы, созданные как будто только для того, чтобы пить вино: кто сосчитал бы, сколько за свою жизнь Отия поглотил его… Благо, что брюхо у него, словно бурдюк! Его белые, пухлые руки обычно лежали на коленях. Мизинец правой руки был увенчан длинным ногтем, а на среднем пальце сверкало массивное обручальное кольцо из червонного золота. На лбу у Отия поминутно выступал пот, и он, стряхнув его указательным пальцем, вытирал затем все лицо большим шелковым платком.