Выступивший из Кутаиса отряд полковника Ревазишвили вместе с приданной ему горной батареей капитана Хидашели приближался к мосту. До него оставалось не более семи километров, когда высланные вперед разведчики возвратились и доложили, что настил моста разобран и сброшен в реку.
Ревазишвили расположил свой отряд в занятом с боем селе Сарбеви и приказал восстановить мост…
Штаб восставших крестьян — Махатадзе, Гоциридзе, Медзмариашвили и Пруидзе — прибыл в село Конгура.
Повстанцы группами расположились на школьном дворе, в тени ореховых деревьев. Многие разулись, кое-кто курил. При появлении Махатадзе отдыхавшие встали, приветствовали его.
Гелашвили и Туриашвили выслали небольшой отряд с заданием занять вход в ущелье Цихистави. На горе, в укрытии, установили пулемет, доставленный из Чиатур. Пулеметчиком назначили Абесадзе.
Распоряжениями Гелашвили Махатадзе остался доволен. Он подошел к группе повстанцев и взял у одного из них винтовку. Вынув затвор и заглянув в канал ствола, сделал ему замечание за то, что оружие не почищено. Потом стал объяснять, как нужно пользоваться прицельной рамкой.
— Если встречу врага, не промахнусь! — хвастал крестьянин, которому Махатадзе сделал замечание.
— Это тебе не дробью по воробьям стрелять, — подтрунивал над ним другой крестьянин.
— Не беспокойся, с берданкой тоже охотился.
Накануне повстанцы совершили большой переход и теперь отдыхали. По распоряжению Махатадзе в Карисмерети для нужд повстанческого отряда были взяты все дилижансы, фаэтоны и двуколки.
Днем крестьяне собрались во дворе школы. Фронтовики на скорую руку обучали их ходить строем, обращаться с оружием. На ночь расходились по крестьянским дворам. Спали кто на полу в избах, кто на балконах. Бодрствовали лишь часовые.
Повстанцы, воодушевленные верой в победу, мечтали о взятии Кутаиса. Махатадзе, Гоциридзе, Медзмариашвили и Пруидзе проводили с ними беседы, установили строгую дисциплину. Брать хлеб и другие продукты у крестьян было запрещено.
Под ореховыми деревьями расположились аробщики, доставившие для отряда продовольствие и снаряжение. Среди них были Годжаспир и Нестор.
Махатадзе приказал установить в Конгуре полевой телефон. Несколько повстанцев тянули провод к отряду, расположившемуся у входа в Цихиставское ущелье. Один телефонный аппарат положили на повозку, и Махатадзе вместе с Медзмариашвили и Пруидзе повезли его в Цихистави.
Группа повстанцев заняла в Цихистави высоту, с которой были хорошо видны мост через Квирилу и дорога, ведущая в ущелье. Абесадзе установил пулемет, лег и навел его на мост.
— Ни одна душа не пройдет! — похвалился он, хлопнув любовно по стволу пулемета.
К вечеру телефонный провод протянули и до ущелья. Конгура была соединена с Цихистави.
Наступила ночь. Деревня Конгура, раскинувшаяся высоко на склоне горы, давно уже погрузилась в сон. Махатадзе присел на дубовое бревно, лежавшее возле забора. К нему подошли остальные члены штаба. Началось совещание. Обсуждали план боевых действий.
Гоциридзе высказал свое опасение:
— Народогвардейцы безусловно постараются занять прежде всего мост. Тогда мы окажемся запертыми в ущелье, оно станет для нас западней.
Галактион и Ражден переглянулись. Махатадзе, который так же как и Гоциридзе, был обеспокоен возможностью окружения повстанцев, изложил штабу свой план.
В отряде было четыреста пятьдесят человек. Пятьдесят из них занимали Цихистави. Махатадзе предложил оставить двести человек в Конгуре в качестве подвижного резерва, остальных же разбить на две роты и занять близлежащие холмы, прикрывающие тыл.
План, предложенный Махатадзе, одобрили. После этого все разошлись. Остались только Махатадзе и Медзмариашвили, который тут же прилег на бревно и быстро заснул, утомившись за день.
Во дворе и на балконе спали повстанцы. Махатадзе поглядел на уснувшего друга и через некоторое время сам тоже растянулся на бревнах, положив под голову руки. Сон не шел к нему. Он стал смотреть на усеянное звездами небо.
«Интересно, что сейчас происходит в Мингрелии и Абхазии? — думал он. — Наши заняли Зугдиди и Сухум. Если и у нас дела пойдут удачно, то поднимется вся Верхняя Имеретия. Тогда можно будет с двух сторон двинуться к Кутаису. А занять Кутаис — значит утвердить советскую власть во всей Западной Грузии…»
За стоявшими возле кукурузника арбами раздались тяжелые вздохи. В темноте ничего не было видно. Махатадзе встал, ухватился рукой за край арбы и пристально посмотрел туда, откуда послышались вздохи. По другую сторону арбы лежали волы; утомленные животные вздыхали, как бы жалуясь на свою горькую судьбу.