— Пусть попробуют, к мосту ни одного не подпущу, — ответил тот и, помолчав, добавил: — Лишь бы они не перешли вброд там, внизу.
Махатадзе снял телефонную трубку и вызвал к аппарату Пруидзе.
— Вышли мне срочно пятьдесят человек из резерва.
Народогвардейцы разделились на две группы. Одна двинулась к мосту, другая — чего и опасался Абесадзе, — к нижнему броду.
Снаряды по-прежнему рвались на вершине Цихистави. Один повстанец был легко ранен в руку, другой — в голову.
Артиллерийский обстрел прекратился. Повстанцы вышли из укрытия и заняли окопы. Через некоторое время прибыли дилижансы с подкреплением. Гоциридзе направил их к возвышенности, господствовавшей над нижним бродом. Абесадзе переменил позицию с таким расчетом, чтобы держать под пулеметным обстрелом мост и брод. Окопался и стал следить за движением противника.
Народогвардейцы вышли в долину и теперь, группами, укрываясь за кустами и деревьями, устремились перебежками к реке. Добежав до берега, они ложились и открывали огонь. Повстанцы отвечали залпами. Завязался бой.
Отряд, направленный Махатадзе к броду, еще не дошел до места, как человек десять народогвардейцев поднялись с земли, бросились к реке и переправились на другой берег.
Когда, осмелев, в реку вошла большая группа народогвардейцев и добралась уже до середины, Абесадзе повернул пулемет в их сторону. Пули сыпались градом, обдавая переправлявшихся брызгами. Они повернули назад. Многие из них, сраженные пулями, не достигли берега. Другие с трудом выбирались из воды, цепляясь за прибрежные кусты.
Едва пулемет умолк, народогвардейцы, укрывшиеся в кустарнике, открыли бешеную стрельбу. Повстанцы, успевшие к этому времени занять возвышенность над бродом, отвечали им. Теперь уже никто из народогвардейцев не решался переправиться через реку. Те же, которые успели перебраться на противоположный берег, в страхе попрятались в лесной чаще.
Полковник Ревазишвили никак не ожидал, что у повстанцев окажется пулемет. Он заметно нервничал, отдавая командиру батареи приказ обстрелять высоту над бродом и ближайшие подступы к ней. Решив во что бы то ни стало уничтожить пулемет, командир батареи Хидашели с нетерпением выжидал, когда он снова застрочит и выдаст себя.
Батарея непрерывно грохотала в течение получаса, перенося огонь с одной высоты на другую. В момент, когда он достиг наибольшей силы, полковник Ревазишвили снова отдал команду начать атаку.
Рассыпавшись цепью, народогвардейцы бросились к реке, пытаясь переправиться через нее одновременно в нескольких местах. Но пулемет, уцелевший и после жестокого артиллерийского обстрела, снова застрочил. Атакующие в беспорядке отступили. Однако Хидашели успел засечь место, откуда бил пулемет, и накрыл его огнем из четырех орудий.
Абесадзе ранило осколком снаряда в ногу. Он ухватился за раму пулемета, сполз в ложбину и скатил туда своего верного друга. Взглянув на окровавленную штанину, стал стаскивать сапог. К нему поспешил фельдшер. Он обмыл и перевязал рану.
— Голенище спасло, иначе раздробило бы кость, — сказал он.
Солдат отрезал разорванное голенище и натянул на ногу остаток сапога.
— Помогите, — попросил он товарищей, — втащить пулемет вон на ту горку…
Потерпев опять неудачу, народогвардейцы стали разыскивать брод еще ниже, там, где река удалялась на порядочное расстояние от горы.
На другой день, часа в четыре пополудни, орудия опять загрохотали. Гоциридзе заметил, что народогвардейцы снова устремились к реке, к верхнему броду, где они уже делали попытку переправиться.
Ревазишвили решил отвлечь внимание повстанцев к мосту, а на самом деле переправиться через реку значительно ниже. Но Махатадзе разгадал его маневр и передал Пруидзе, чтобы тот направил роту Гелашвили к нижнему броду.
Галактион вовремя подоспел к назначенному месту: противник не торопился с переправой.
Между Конгурой и позициями повстанцев беспрестанно курсировали дилижансы, повозки и экипажи, перевозя раненых, доставляя боеприпасы.
Абесадзе никому не отдавал своего пулемета. Он сам наметил новую позицию.
— Я еще задам им жару! — промолвил он, с трудом шевеля потрескавшимися губами.
Лицо его было бледно, глаза запали, под ними резко обозначились синие круги.
Гоциридзе направился в роту Гелашвили. Галактион расспросил его о ходе боя и очень сожалел, что не принял в нем участия. Гоциридзе поглядел на бойцов, справился, сыты ли они.
— Пруидзе вовремя прислал арбы с провиантом, — ответил Галактион.