— Почему же, остались. Только и Петре тяжело ранен, а с Мито Чикваидзе, Сандро Хотивари, Гига Хуцишвили, Кукури Зарандия, которых вы знаете, я в последнее время почти не встречаюсь.
— Вы забыли еще назвать Леона Мерабяна и Маргариту Летц, — язвительно заметила Нино.
Корнелий снова смутился.
— Откуда вы знаете Леона Мерабяна? И почему вам понадобилось причислить к моим друзьям Маргариту Летц? Это, наверное, Миха наболтал вам?
— Миха я давно уже не вижу. О недостойном же вашем поведении говорит весь город. Вы дезертировали из армии, дружите с врагами нашего народа, проводите время в их компании и с этой немкой Маргаритой… — Нино покраснела и с отвращением взглянула на Корнелия.
— Пусть болтают сколько им угодно, — сказал он, справившись со смущением. — Маргарита Летц не мой друг, а друг вашего дяди Джибо. Что же касается Леона, то он вовсе не наш враг…
Нино показалось неудобным продолжать разговор о Маргарите, и она заговорила о другом:
— Но согласитесь, что вы и в самом деле опозорили себя тем, что не пошли на войну.
— Я с самого начала был против войны между грузинами и армянами. Без дружбы между нами невозможно существование наших республик. Но дело сейчас не в политике. Я замечаю, Нино, что в последнее время вы стали очень недоверчиво относиться ко мне. Вы, наверное, в этом не виноваты.
— А кто же?
— Ваши родители, родственники…
Нино внимательно, словно впервые, принялась разглядывать красивые, грустные глаза Корнелия, волосы, разделенные ровным пробором, драповую студенческую шинель. Ее вдруг снова неудержимо потянуло к нему, слезы готовы были брызнуть из глаз, но она опустила голову и постаралась взять себя в руки.
— Я знаю, — тихо и грустно продолжал Корнелий, — что ваши близкие стараются оговорить меня перед вами… Сами мучаетесь и меня замучили… Давайте не будем ссориться, Нино. Можно мне снять шинель?
Нино вздрогнула, вспомнив предупреждение Эло: «Помяни мое слово, этот хитрец станет тебе нашептывать, а ты, конечно, сразу же растаешь, и снова начнется ваша любовная канитель».
Нино вскочила и растерянно посмотрела на него.
— Нет! Мне пора домой.
Она надела пальто, заперла дверь и оставила ключ от комнаты соседям. Они вышли на улицу. Корнелий шел рядом с нею, не рискуя взять ее под руку. Разговор не клеился. Они молча прошли Верийский подъем. На углу Грибоедовской Нино остановилась. Лицо ее было бледно.
— Когда в Карисмерети, — промолвила наконец она, взглянув на Корнелия, — я дала вам согласие стать вашей женой, я была глупой, неопытной девочкой. Теперь же… — Смутившись, она закусила губу и опустила голову.
— Зачем, зачем вы говорите так? — ужаснувшись, спросил Корнелий.
Нино вздрогнула. Она шла, точно пьяная.
— Да, теперь я уже не та, что прежде, — ответила она. — На многое в жизни смотрю я теперь иначе, многое я узнала о вас.
— Что же вы могли узнать обо мне?
— Узнала, что вы никогда не были со мной искренни. Обманывали меня. Никогда не любили, изменяли мне… — Слезы душили ее.
— Нино, перестаньте говорить так, — внушительно произнес Корнелий, взяв девушку за руку. — Довольно!
— Нет, не перестану! Я для того и встретилась с вами, чтобы сказать все.
— Неудачной, однако, получилась наша встреча.
— Я и сама это вижу… Но я вынуждена отказать вам. Я не могу быть вашей женой… Я боюсь… Я вам не верю…
Голос ее дрожал. Она тяжело вздохнула и быстрыми шагами, словно опасалась упасть, подошла к подъезду. Корнелий в недоумении застыл на месте.
— Постойте! Разве нельзя обо всем поговорить спокойно?
Нино вспыхнула.
— Это вы, только вы способны говорить о таких вещах спокойно. А я не могу, мне противно!.. — крикнула она и вбежала в подъезд.
Тяжело опираясь о перила, Нино поднялась по лестнице. Остановилась около двери и ощупью стала искать дверную ручку. Потом оглянулась на Корнелия, и сердце ее сжалось. Сняв фуражку, он стоял перед ней, словно окаменевший. Волосы его были растрепаны, словно над ним только что пронеслась буря. Руки бессильно повисли, как обломленные ветром ветви, и только блестевшие глаза выдавали мучительную боль, охватившую все его существо.
Нино протянула ему руку:
— Прощайте. Я не могу быть вашей женой. Но это, конечно, не значит, что мы расстаемся врагами. Ведь были же у нас счастливые дни, красивые, радостные встречи. Ну, скажите, разве не правда? Почему вы молчите? Отвечайте! — крикнула Нино.
Корнелий зашатался, схватил ее за руку.