— Я же тебе говорил, что ты Дон Кихот. Ну что ж, так и быть, я буду твоим Санчо Пансо. Только предупреждаю: борьба твоя против целого мира, наполненного горем, кровью, страданиями, слезами, злом и несправедливостью, до добра тебя не доведет…
— Несчастные, — промолвил Корнелий, не обращая внимания на замечание Гиго.
— Ты это про кого?
— Про индийцев.
— Да, действительно несчастные, — согласился Гиго. — Ты только подумай, откуда их сюда завезли! Сильные мира сего поработили родину этих людей, а теперь пытаются их руками лишить родины другие народы.
— Поздравляю! Вот это и есть тот принципиальный вопрос, о котором тебе толковал Вано. А ты его произвел за это в донкихоты.
Гиго молчал.
— Англичане, — продолжал Корнелий, — явились в Индию с библией в одной руке и с трубкою для курения опиума в другой. Индия в поисках грез приняла опиум со страстью отчаяния. Библию же отвергла с презрением. Она проснулась от сна, навеянного опиумом, чтобы начать борьбу за освобождение своей страны.
Из свечек, пущенных индийцами, лишь одна, прибившись к берегу, тускло мерцала где-то вдали.
У ГОРЫ МТАЦМИНДА
Явные предатели (меньшевики) лозунг «все на борьбу против Деникина» заменили лозунгом «все против большевиков».
У подножия Мтацминды, в маленьком двухэтажном доме, жила Маро Пруидзе — приемная дочь Терезы Мхеидзе. Было за полночь, а красивая, смуглая двадцатитрехлетняя девушка все еще сидела за работой у стола, освещенного керосиновой лампой. Перед ней лежали белье, вязальные спицы, маленькие подушечки, утыканные иголками, и мотки разноцветных шелковых ниток. Маро мастерски вышивала дамское белье и платья, поэтому артель, в которой она работала вышивальщицей, заваливала ее заказами.
Отец Маро был бедным крестьянином. Он умер в Карисмерети, когда ей минуло шесть лет. Маро была самой младшей в семье. Ее старшими братьями были Бичиа, Исидор и Миха. Когда Тереза, родив Степана, заболела грудницей, мать Исидора — Агату наняли кормилицей, и она выкормила ребенка. Вскоре после этого старший сын Терезы Евгений стал крестным отцом дочери Агаты — Маро. Тереза взяла шестилетнюю Маро на воспитание, обучила рукоделию, определила в школу кройки и шитья. Корнелий и Маро росли в Карисмерети, словно брат и сестра. Маро жила в Тифлисе и работала вышивальщицей. Ее братья Бичиа и Миха — чиатурские шахтеры — были большевиками. Следуя примеру братьев, Маро тоже вступила в партию большевиков.
Поставив ноги на низкую скамеечку, Маро вышивала блузку. Серенькая кошка Золушка вспрыгнула на скамейку и, привстав на задние лапки, заглядывала в лицо хозяйке, щуря глаза, как бы опрашивая: «Можно к тебе на колени?» Но Маро не обращала на нее внимания. Кошка же продолжала заглядывать в глаза и, казалось, только ждала знака, чтобы прыгнуть на облюбованное ею место и, уютно свернувшись, мурлыкая, задремать. Наконец, осмелев, Золушка приподнялась и, грациозно подняв лапку, осторожно коснулась щеки девушки. Маро улыбнулась.
— Золушка, не до тебя мне, — сказала она, погладив кошку по спинке. — Надо кончить работу.
Потом взглянула на стенные часы — они показывали два.
Кто-то отворил дверь подъезда и стал подниматься по лестнице. Маро отложила работу и прислушалась — шаги показались ей знакомыми.
Комната Маро находилась на втором этаже. Дверь и окно комнаты выходили на балкон во двор и были сейчас открыты. Пришедший поднялся на балкон, подошел к окну и заглянул в комнату поверх занавески.
— Миха! — вскрикнула Маро, вскочила и, бросив работу, поспешила навстречу брату.
В полутемной комнате едва можно было различить лицо Миха. Поправив кепку, он пристально посмотрел на сестру.
— Я не один, — прошептал он. — Со мной товарищи. Потуши лампу — с балкона виден свет. Имей в виду, за нами гоняются особоотрядчики. Они уже три раза устраивали налеты на наши конспиративные квартиры… Пока ничего…
— Зови товарищей, — тихо прервала Маро брата.
Когда Миха вышел, она переставила на подоконник швейную машину, сложила работу на кровать и, расставив стулья вокруг стола, потушила лампу.
Ночь была темная. Маро стояла у дверей и, поправляя волосы, с тревогой поджидала брата и его товарищей. В ночной тишине слышно было, как мурлыкала кошка, ласково жавшаяся к ногам хозяйки. Наконец входная дверь отворилась. Миха и его товарищи осторожно поднялись по лестнице. Комната Маро была в самом начале балкона, поэтому пришедшие не привлекли внимания соседей. Миха прикрыл окно и дверь.