Миха первым напал на Корнелия. Он схватил его за шею и принялся трясти. Но Корнелий успел зажать правой рукой кисть левой руки противника, подтянуть его к себе, затем, сунув ему под мышку свою левую руку и быстро повернув его спиной к себе, поднял и бросил на землю. Миха вскочил и, зло выпучив близорукие глаза, снова бросился в атаку. Корнелий и на этот раз схватил его за кисть руки, рванул к себе и вторично бросил через плечо на землю. Миха окончательно рассвирепел. Поднявшись на ноги, он обвил руками талию противника, пытаясь свалить его. Но Корнелий широко расставил ноги, уперся руками в подбородок Миха, отбросил его от себя. И сразу же, повернувшись к нему спиной, обхватил его шею руками и, перекинув через себя, бросил на прибрежную гальку.
Агойя, с интересом следивший за схваткой, взвыл от восторга.
Обескураженный Миха некоторое время пролежал на спине. Иона забеспокоился, не ушиб ли его Корнелий.
— Перестаньте! — крикнул он. — Как можно бороться на камнях!
— Он ловкостью берет, а не силой, — бормотал Миха, поднимаясь с земли, весь багровый от стыда. Не желая сдаваться, он предложил Корнелию посоревноваться в тяжелой атлетике. — Вот этот камень поднимешь? — спросил он и легко поднял над головой большой камень.
Корнелий с большим усилием выжал его.
Ободренный успехом, Миха приглядел более тяжелую глыбу и попытался поднять ее. Его крепкие ноги дрожали от напряжения и казались вросшими в землю. Откинувшись всем корпусом назад, он сделал такой глубокий вздох, что ребра под кожей обозначились с предельной ясностью. Ноздри трепетали, как жабры у выброшенной на берег рыбы. К лицу прилила кровь, на лбу появилась испарина, на шее вздулись жилы. Он медленно поднял камень над головой.
Корнелий поднял камень только до груди.
— Геркулесы! Геркулесы! — пришел в восторг Иона. — Вашей силе, — похвалил он художника, — и ловкости Корнелия можно только позавидовать.
Борцы оделись, и все направились к тому месту, где Агойя продолжал рыбачить.
— Пора домой, — сказал Корнелий, увидев, что ведро наполнилось рыбой доверху.
Дойдя до середины реки, Агойя поднялся на выступавший из воды камень и в последний раз забросил сеть в глубокое место. Когда он вытянул ее до половины, на солнце сквозь ячейки сети, словно перламутр, сверкнула крупная рыба.
— Осторожнее, смотри, чтобы сеть не порвала! — крикнул Корнелий и стал быстро разуваться, чтобы полезть в воду.
Но Агойя справился и без него. Он ловко запустил пальцы рыбе под жабры. Рыба яростно боролась за жизнь. Отчаянно, словно лопатой, била она рыбака хвостом по голым ногам. Но в конце концов успокоилась, притихла, и Агойя швырнул ее со всего размаху на берег.
Рыба еще некоторое время прыгала в предсмертной агонии на камнях. Корнелий продел ей сквозь жабры ивовый прут. Потом, подойдя к берегу, смыл с нее кровь и прилипший песок. Вода на миг вернула рыбе силы, и она уже в последний раз так ударила хвостом, что разглядывавший ее Миха от неожиданности отскочил в сторону.
— Какую жажду жизни вкладывает природа в каждое живое существо! — как бы про себя заметил Корнелии
НА КРЕСТИНАХ КАКИЛЫ
Чего стыдимся, того и таимся.
После обеда, когда жара несколько спала, Тереза, Иона, Корнелий и Миха отправились в Зедазени. Тереза ехала на арбе. Впереди, погоняя буйволов, шагал все тот же Доментий. Миха и Корнелий ехали верхом. Иона предпочел идти пешком.
Уже стемнело, когда путники миновали два подъема и вброд переехали речку. Преодолев еще один подъем уже на другом берегу, они пошли вдоль виноградника, принадлежащего Отия Мдивани. Всюду по склону горы правильными рядами стояли колья, обвитые лозами с уже начинавшими желтеть листьями. Тяжелые гроздья клонили их к земле.
Корнелий и Миха не смогли удержаться от соблазна. Выдернув из частокола несколько кольев, они вошли в виноградник. Ярко светила луна, спелые гроздья янтарем поблескивали в ее лучах. Корнелий раздвинул широкие листья, и пальцы его коснулись влажных от росы ягод.
Нарвав винограду, Миха и Корнелий вышли на дорогу. Затем, воткнув на места колья, вскочили на лошадей и пустились догонять арбу.