Освободившийся неподалеку столик заняли двое мужчин. Один из них поздоровался с Корнелием. Это был провизор Виссарион Бережиани — высокий худощавый блондин, одетый в новый, с иголочки, костюм. Провизор раскрыл туго набитый портфель и выложил перед клиентом кокаин, камфору, сальварсан и еще какие-то изящно упакованные патентованные средства.
— Все — английских фирм, — расхваливал товар Бережиани. — Забирай оптом, дешево посчитаю.
Бережиани и его клиент спорили долго и громко, но, очевидно, не могли прийти к соглашению.
Гига Хуцишвили злобно посмотрел на обоих.
— В аптеках, — обратился он к товарищам, — хоть умри, ничего не достанешь, а тут, у всех на глазах, идет беззастенчивая спекуляция лекарствами.
Грузия переживала тяжелое время. Заводы и фабрики закрывались: им не хватало сырья, значительная часть которого вывозилась за границу. Деньги падали с каждым днем. Цены на продукты баснословно росли. Особенно тяжело приходилось тому, кто жил на жалованье. Не знали нужды только люди, стоявшие близко к правительству, да окружавшие их темные дельцы. Спекуляцией занимались все, у кого была к этому охота и хоть какая-нибудь возможность спекулировать.
Корнелий и его друзья только что приступили к ужину, когда в ресторан вошла веселая компания: две изысканно одетые женщины в сопровождении мужчин в полувоенной форме. Компания заняла столик, освободившийся неподалеку от провизора и его клиента. Женщины — это были Маргарита Летц и Кэти Магаладзе — поздоровались с Корнелием. Он смутился и отвел взгляд.
— Эй, спекулянт! — окликнул провизора один из вошедших, Климентий Чхиквадзе. — Чем торговал сегодня?
— Кокаином и камфорой, — не смущаясь ответил Бережиани.
— На послезавтра мне нужен инсулин, сквозь землю провались, а достань.
— Если сам господь бог потребует, все равно раньше следующей недели не будет, — ответил развязно провизор, — зато настоящий заграничный инсулин получите!
— Очень нужен, смотри не подведи, — предупредил Чхиквадзе.
Маргарита все время поглядывала, улыбаясь, в сторону Корнелия. Это, по-видимому, не нравилось ее спутнику.
Но Корнелий старался не глядеть в их сторону.
Чхиквадзе и его приятель, Датико Джорбенадзе, выпили сразу же по нескольку бокалов вина. Кэти и Маргарита не отставали от них и быстро опьянели. Они громко смеялись, бросали по сторонам вызывающие взгляды…
К Датико Джорбенадзе подсел какой-то смуглый уродец и стал шептаться с ним.
— Это те самые студенты, о которых я тебе говорил… — расслышала Маргарита.
— Как их фамилии? — спросил Джорбенадзе. Уродец съежился:
— Не смотри в их сторону. Те, что ближе к нам, — Мито Чикваидзе и Гига Хуцишвили. И один и другой — отъявленные большевики. Двадцать шестого мая, на празднике в Ваке, агитировали против правительства и англичан.
Гига Хуцишвили услышал конец фразы.
— А-а, гадюка! — обратился он к товарищам. — Это тот самый, что следил за нами в Ваке на празднике, помните? Из Особого отряда…
— Что он тебе сказал? — спросил Чхиквадзе приятеля, когда шпик отошел от их стола.
— Сообщил, что вон тот, который сидит против нас, у самого буфета, — Гига Хуцишвили и рядом с ним — здоровый, в черном костюме — Мито Чикваидзе. Оба — большевистские агенты. Сукины дети, шляются по заводам да казармам и возбуждают народ.
Кэти прислушалась к тому, что говорил Джорбенадзе.
— А с ними еще церемонятся! — жаловался он. — Арестуешь вот таких, а потом сам же и отпускай. Недавно забрали мы, можно сказать, одного из самых отъявленных их подпольщиков — Пруидзе. Ну и что ж? Этот писатель, Корнелий Мхеидзе, что сидит сейчас с ними, через два дня выхлопотал ему освобождение.
— А знаешь, кто брат этого Корнелия?
— Нет.
— Профессор Мхеидзе.
— Евгений Мхеидзе? Хирург?
— Он самый. Потому и освободили. У него всюду знакомства и связи…
Пока Чхиквадзе и Джорбенадзе беседовали между собой, Кэти и Маргарита прошли в казино. Возвращаясь оттуда, они остановились у столика, за которым сидели Корнелий и его приятели.
— И тебе не совестно? — упрекнула Маргарита Корнелия. — Отворачиваешься, будто незнаком… Неужели я заслужила такое отношение?
— Каждая встреча с вами обходится мне очень дорого, — сухо ответил Корнелий.
Кукури Зарандия принес два стула и предложил Кэти и Маргарите присесть. Корнелий представил дамам своих, друзей.
— Извинись перед нашими кавалерами, — попросила Кэти Маргарита. — Скажи, что я встретила близкого знакомого, поболтаю немного с ним и вернусь. А то они еще скандал устроят.