— Не нашу независимость, а вашу…
— Ну, ну… выражайся поосторожнее. Меня одно удивляет… — попытался было остановить Корнелия Меладзе, но осекся.
— Что тебя удивляет?
— Каким образом большевикам удалось привлечь на свою сторону дворянина и писателя Корнелия Мхеидзе?
— Всех, кто с вами не согласен, вы тотчас причисляете к большевикам, — иронически заметил Корнелий.
— Может быть, ты скажешь, что Махатадзе и Гоциридзе тоже не большевики? А Гига Хуцишвили? А Мито Чикваидзе?..
— Оставь их и большевиков в покое… Пожалеешь, быть может, потом, да будет поздно… — произнес Корнелий.
Меладзе побледнел от злости.
— Ладно, не будем спорить. Давай теперь окончательно условимся по делу, насчет которого я зашел к тебе. Значит, следователю ты скажешь, что Чхиквадзе ранил тебя случайно, сделай хотя это одолжение…
— Расскажу все, как было в действительности, ничего не прибавлю и ничего не утаю, — сухо ответил Корнелий.
— Напрасно. Пожалеешь потом… Я тебе добра желаю, если советую поддержать Чхиквадзе. Хотя, сказать по правде, он в этом не так уж нуждается. Один из его родственников — заместитель министра внутренних дел Бения Чхиквишвили, и не стоит тебе наживать врага в лице Климентия.
Корнелий окончательно вспылил:
— Скажи пожалуйста, испугался я какого-то Чхиквадзе или его Бения! Лучше предупреди своего друга, чтобы он не попадался мне на глаза. Пусть благодарит судьбу, что в ресторане при мне не было револьвера…
Меладзе поднялся.
— Значит, врагами расстаемся? Ну что ж… Я надеялся, что мы кончим по-дружески.
Он взял шапку, портфель и вышел из комнаты.
О своей встрече с Доментием Меладзе Корнелий рассказал на следующий день доктору Мосешвили. Тот не совсем одобрил поведение своего пациента.
— Законное твое право, — сказал он, — получить материальное вознаграждение от человека, который чуть было не лишил тебя жизни. Надо было взять и деньги и револьвер. Да я бы на твоем месте шкуру с него содрал.
На семейном совете с участием супругов Микеладзе, Маро Пруидзе и доктора. Мосешвили решено было не сообщать в Карисмерети о ранении Корнелия. Опасались за пошатнувшееся в последнее время здоровье Терезы.
Маро вызвалась в ближайшие дни съездить в Карисмерети, чтобы осторожно осведомить Терезу о случившемся.
Тереза и Маро приехали в Тифлис в последних числах сентября. Стараясь не волновать сына, Тереза при встрече с ним внешне не проявила беспокойства. Она с улыбкой вошла в комнату, поцеловала его и сразу же заговорила о карисмеретских делах.
Корнелий понимал, сколько выдержки и мужества понадобилось матери, чтобы ни единым словом не упрекнуть его за все, что произошло, и не проронить ни единой слезы.
Тереза нашла, что Корнелий очень похудел, и сделала все, чтобы улучшить его питание. Маро почти каждый день приносила ему персики, груши и виноград.
Чаще других навещали своего больного друга Цхомелидзе, Хуцишвили, Чикваидзе, Кукури и Гиго Тавадзе. Как-то к нему зашла вся руководительская группа общества «Сокол» вместе с председателем — Гургеном Агаташвили.
Корнелия посетили Платон Могвеладзе и писатели Рафаэл Ахвледиани и Леонардо Табатадзе. Побывали у него капитан Алексидзе и Джибо Макашвили.
Более всего поразил Корнелия визит Эло. Смутившись, страшно волнуясь, она подала Корнелию букет цветов.
— Нино шлет вам привет. Она сожалеет, что не может навестить вас… Стесняется… особенно вашей матери…
— Моя мать — добрая и справедливая женщина, — ответил Корнелий. — Зачем же Нино стесняться? Передайте ей мою благодарность за привет и сочувствие. Как видите, судьба по-прежнему не щадит меня…
Эло смутилась:
— Раньше Нино за вас молилась… Кажется, и теперь молится…
— Да?.. Это очень трогательно. Я знаю, Нино — добрая, чуткая девушка… Пусть она будет счастлива!
Слова эти прозвучали театрально, но они растрогали Эло.
— Еще не все потеряно, — ответила она. — Вам нужно только решительно порвать с этой неприятной женщиной. Я не хочу даже называть ее имя. Видите, что произошло из-за нее!