— Вопрос нами изучен тщательно и всесторонне, учитывается нами и пятый год, — вмешался в полемику Вано Махатадзе. — Все предпосылки к победе восстания налицо. Но видно по всему, что вы, товарищ Парнаоз, будете колебаться даже и в том случае, если победа сама, как спелое яблоко, упадет к вашим ногам.
— Вот насчет того, что все необходимые предпосылки к победе налицо, я как раз и сомневаюсь, — язвительно бросил Сагарадзе. — И вы, и Дзнеладзе, и Гоциридзе — все еще в таком возрасте, когда вам самой жизнью положено ошибаться. Все вы очертя голову торопитесь, спешите, не думая о том, что поспешишь — людей насмешишь.
— А я очень сожалею, — резко ответил Вано, — что среди нас все еще есть нерешительные, анекдотически осторожные, как один из чеховских героев, люди, боящиеся постоянно, «как бы чего не вышло», готовые бесконечно обсуждать тот или иной вопрос, но неспособные вынести определенное, трезвое решение. Они без конца колеблются, сомневаются, виляют то в одну, то в другую сторону, и, право же, порой иных большевиков даже трудно отличить от меньшевиков. В деле они только помеха. Вот скажите, — обратился он уже прямо к Далакишвили и Сагарадзе, — почему каждый раз, когда мы, молодые, как вы называете нас, не согласны с вами, вы с обидой принимаетесь поучать нас, козыряете своим возрастом и партийным стажем, с усмешкой укоряете нас в поспешности, в торопливости и не хотите знать того, что в революционной борьбе бывают моменты, когда промедление смерти подобно, забываете, о чем говорил Ленин накануне Октябрьской революции?
Выступление Махатадзе вызвало ожесточенные возражения Сагарадзе и Далакишвили. Они из себя выходили, силясь доказать свою правоту, но подавляющее большинство заняло сторону Вано и его друзей.
— Совершенно правильно, медлить с восстанием нельзя, — заявил Серго Кавжарадзе. — Я уже привел доводы, обосновывающие это положение. Думаю, что их никто не опроверг и не может опровергнуть. Пленум должен принять решение о вооруженном восстании и потребовать от всех членов Краевого комитета, от всех большевиков безоговорочного его выполнения.
Большинство членов Краевого комитета голосовали за восстание.
Для руководства восстанием был выделен военно-революционный штаб. В него вошли Кавжарадзе, Махатадзе, Вардоян, Чаплыгин и еще несколько партийных руководителей. Во все уезды, в города, на крупные предприятия и в воинские части были посланы представители партии.
В эти грозные дни отдали партии все свои силы, весь пыл юности комсомольцы и их руководитель Борис Дзнеладзе.
Власти располагали некоторыми сведениями о готовящемся восстании. Кое-где им удалось арестовать рядовых комсомольцев, выполнявших задание военно-революционного штаба. Но обнаружить его местопребывание не удалось.
Восстание решено было начать в Тифлисе в ночь с 6 на 7 ноября забастовкой, захватом радиостанции, телеграфа, почты, арсенала, вокзала, казарм. Вслед за тем восстание должно было охватить всю Грузию.
ДУРНЫЕ ВЕСТИ
Уж осени холодною рукою
Главы берез и лип обнажены,
Она шумит в дубравах опустелых;
Там день и ночь кружится желтый лист.
Стоит туман на волнах охладелых,
И слышится мгновенный ветра свист,
После отъезда Терезы Корнелий почувствовал себя совершенно одиноким, душевно опустошенным. Удручающе подействовало на него известие о провале издания нелегального журнала с его рассказом «Даро».
Ежедневные вокальные упражнения Сорокиной стали невыносимы. Но его особенно мучил беспрерывный плач больного ребенка в комнате соседа — Сандро Нижарадзе.
Корнелий узнал, почему он так жалобно плачет, — у матери от голода не стало молока…
После сбора урожая Тереза приехала в Тифлис. Она привезла с собой много разных продуктов. Уже с утра на стул около кровати Корнелия ставилась миска с фруктами.
Приближалась зима. Тереза, сидя около Корнелия, вязала шерстяные носки. Время от времени она поглядывала на сына умными, добрыми глазами. В беседах с матерью Корнелий вспоминал детство, проведенное в деревне.
В комнату вошла Елена. Она улыбнулась:
— Вы только посмотрите, как они нежно беседуют. Можешь быть уверен, Корнелий, что матери никогда не наскучит сидеть вот так около тебя и без конца разговаривать с тобой.