Эристави сознавал, что старое гибнет безвозвратно, что вместе с гибелью старого мира гибнет под его обломками и старая цивилизация. Все это профессор наблюдал в России. И теперь, когда все явственнее слышались грозные раскаты социалистической революции, он искал отдохновения в учении Эпикура, в поэзии греческих лириков и даже в стихах Минашвили, чтобы хоть на миг забыть о неизбежной гибели всего, что было близко и дорого его сердцу.
Нино поступила на медицинский факультет. Вместе с тем она аккуратно посещала лекции Эристави. Это было неприятно Корнелию — встречаться с Нино ему не хотелось: он заходил в аудиторию первым, раскрывал книгу и сидел над ней, не поднимая глаз, до тех пор пока не входил профессор.
Эристави с улыбкой оглядывал переполненную аудиторию. Среди слушателей было много интересных девушек, и потому он читал лекции с особенным воодушевлением. Корнелий, изучавший до того греческую литературу самостоятельно, заметил, что профессор, сообразуясь, очевидно, с уровнем знаний своих слушателей, читал лекции не по полной программе Петроградского университета, а по сокращенному, элементарному курсу. Греческая лирика была прочитана им в течение первого семестра. Перейдя к драме, он живо и увлекательно рассказал биографию Эсхила. Говорил о мудром поэте, жреце и храбром воине, прославившемся не только своей несравненной трагедией «Прометей», но и отвагой в войне с длинноволосыми индийцами.
Корнелий конспектировал лекции. Но по временам, весь захваченный тем, что говорил профессор, не отрываясь смотрел на него. Эристави видел это и, казалось, читал лекции только для него одного. Так бывало почти всегда, и остальные слушатели стали с завистью поглядывать на Корнелия.
Избегая встреч с Нино, Корнелий в перерывах и после лекций делал вид, что углублен в книгу или дописывает конспект. Девушка, конечно, заметила, что ему не хочется встречаться с нею. Как-то он столкнулся с Нино, Эло и Тамарой Коридзе в коридоре. Взяв под руку карисмеретца Бидзину Шарабидзе, он, прихрамывая, поспешил пройти мимо девушек. Эло кивнула ему, справилась о здоровье. Корнелий коротко поблагодарил ее и, опираясь на палку, пошел дальше по длинному, светлому коридору. Нино посмотрела ему вслед широко раскрытыми глазами. Ей хотелось похвастаться перед Корнелием своим близким знакомством с Эристави, рассказать, какое внимание проявляет он к ней. Но Корнелий даже не взглянул на Нино, словно не заметил ее.
На следующий день она незаметно остановилась в коридоре недалеко от Корнелия. Увидев ее, Корнелий побледнел и заторопился в аудиторию. Но Нино остановила его.
— Здравствуйте! — услышал он ее напевный голос. — Почему вы убегаете? Боитесь меня?..
— Не боюсь, а просто избегаю вас, — сухо ответил Корнелий.
— А мама ваша, а тетушка — тоже избегают? Ведь я не причинила им никакого зла…
— Об этом вы их спросите, — пробормотал Корнелий и, сконфуженно опустив глаза, направился в аудиторию.
Нино проводила его усмешкой, в которой отразились неприязнь и оскорбленное самолюбие.
Подошел Эристави. Взяв Нино под руку, он заговорил с ней:
— Скажите, кто этот молодой человек?
— Корнелий Мхеидзе, писатель, — ответила Нино.
— Видите, я не ошибся, — обрадовался Эристави. — Я сразу же угадал в нем человека искусства. Его лицо запомнилось мне с первых же лекций… Удивительно, сколько писателей и поэтов в нашей маленькой Грузии!
Профессор взошел на кафедру. Он поднял голову и с любопытством взглянул на сидевшего в задних рядах Корнелия. Затем приступил к лекции.
Нино часто оборачивалась и смотрела туда, где сидел Корнелий.
Чувствуя себя неловко от ее взглядов и вообще от ежедневных встреч с нею, Корнелий решил временно прекратить посещение лекций.
Перед окончанием лекций Эристави объявил, что с завтрашнего дня начнутся лекции по греческому языку, что читать их будет педагог Афанасий Джваришейшвили.
— Тем, кто основательно желает изучить греческую литературу, — обратился к студентам профессор, — я рекомендовал бы регулярно посещать его лекции. Скажите, кто из вас изучал греческий язык? Кто умеет читать и писать по-гречески, пользоваться греческим словарем?
Руки подняли четверо бывших священников, три бывших педагога и Корнелий.
Эристави приветливо ему улыбнулся.
Студенты вышли из аудитории. В коридоре они обступили Эристави, беседовавшего с Нино и поэтом Минашвили.